. Тощенькое нетренированное тело Одиллии слушалось плохо, но атака удалась – монахиня отлетела на три шага, шлепнулась на задницу. Тут же подоспела вторая, получила цуки-дзедан
[12], пошатнулась. Однако бабы сдаваться не собирались – издавая звериные вопли, бросились снова. Не справиться, подумала Настя. Эх, вернуться бы в себя – живо бы их успокоила.
Она заскочила все же в спальню, захлопнула дверь, подперла ногой, удерживая изо всех сил. Сумасшедшие, визжа и рыча, ломились за ней.
Сестры просыпались, испуганно переговаривались в темноте. Наконец одна зажгла свечу, подняла повыше. В этот момент силы Насти иссякли, ее преследовательницы вынесли дверь и вбежали в дормиторий.
– Бесы! – выкрикнула монахиня, державшая свечу, и принялась креститься. – Помилуй нас, господи…
– Он призывает! – инфернальным басом прогудела толстуха.
– Держите их лучше, потом помолитесь! – рявкнула Настя.
Она умудрилась сделать подсечку толстухе, та упала ничком. Оседлав противницу, Настя заломила ей руку за спину. Вторую скрутили сестры. Бесноватые оказались невероятно сильными, изрыгая проклятия, они вырывались, пинались и норовили укусить державшие их руки.
Явилась мать Анна в сопровождении привратниц. Женщин поволокли в подвал, они кривлялись и гримасничали, высовывали синие, как у чау-чау, языки, выкрикивали не своими голосами страшные богохульства. Красные, воспаленные глаза вылезали из орбит, лица покрылись синеватыми прожилками вен. Аббатиса, выходя из дормитория, бросила на Настю подозрительный взгляд.
– Страшно как, – прошептала, крестясь, хорошенькая девушка.
– А что с ними?
– Ты что, не знаешь? Бесы вселились. – Девушка округлила глаза. – Боязно, господи… Давай рядом ляжем.
Кажется, ее зовут Мария, вспомнила Настя. Сестра Мария. Они устроились рядышком на соломе. Сестра Мария оказалась разговорчивой.
– Это заразно, – шептала она на ухо. – Как чума.
– С чего ты взяла?
– Ах, ты не знаешь. Ты ведь была в другой спальне, для послушниц, а мать Анна никому не говорит… Три дня назад бесы вселились в сестру Луизу. Она до сих пор в подвале, мать Анна сама ее отчитывает. Да говорят, не помогает, не отпускают бесы.
Из угла раздался дикий ведьмовской визг и шум, снова зажгли свечу. Пожилая монахиня билась на соломе, закидывалась в припадке. Руки и ноги вывернулись под неестественными углами, изо рта падали клочья пены, глаза бешено вращались. Женщина взвизгнула еще раз и застыла в неподвижности, как мертвая. Одна из сестер подошла, робко протянула руку, чтобы закрыть несчастной глаза, но та вдруг дернулась, захрипела.