– Встань, отряхнись, – приказал палач. – Готово, святой отец.
– Брить везде, – коротко бросил Инститорис. – Нужно осмотреть все тело.
Недовольно морщась, палач продолжил работу: видно было, что это не доставляет ему особого удовольствия. Дан отвернулся.
– Герр Фиклер, приступай. А ты, Клинок, подойди сюда, присядь возле нас.
Дан опустился на лавку между инквизиторами. Шпренгер смотрел на ведьму спокойно и сурово, его охранник, брат Адольф, как всегда, сохранял полнейшую невозмутимость. Инститорис же явно не мог справиться с возбуждением, которое охватывало его все сильнее. Он покусывал жирные губы, перебирал коротенькими пальцами. И опять очень хотелось врезать ему по морде.
– Что там, герр Фиклер?
– Два пятна, – доложил доктор. – Похожи на печать дьявола. Сейчас проверим…
Уже знакомая Дану длинная кривая игла вонзилась в синеватую родинку под лопаткой женщины. Катарина вздрогнула, но промолчала.
– Она не чувствует боли. Сейчас… – Герр Фиклер вонзил иглу глубже, повернул под кожей. Ведьма застонала. – Нет, не чувствует. Проверим второе.
Теперь игла вошла в пятно на правой груди обессиленной Катарины. По сморщенному лицу потекли слезы.
– И это нечувствительно, – заключил герр Фиклер.
– На теле подозреваемой обнаружены две печати дьявола, – проговаривая вслух, принялся писать Инститорис. – Одна в форме подковы, вторая похожа на… – Он близоруко прищурился.
– Паука, – подсказал Шпренгер.
– Символы Сатаны. – Инститорис перекрестился. – Итак, Катарина Блау, знаешь ли ты, зачем тебя привели сюда?
Женщина молчала. Инквизитор повторил вопрос – снова молчание. Палач с силой ткнул Катарину кулаком в бок. Словно очнувшись, она проговорила:
– Меня обвиняют в ведовстве, добрый господин…
– Очень хорошо, очень, – лицо Инститориса расплылось в приторной улыбке. – Признаешь ли ты, что им занимаешься? Помни, Катарина: тебя поймали на преступлении.
– Я ведьма, добрый господин, – ничего не выражающим голосом произнесла женщина. – Я признаю это.
Инститорис недовольно поморщился:
– Что ж, превосходно. А признаешь ли ты, что убивала и ела младенцев?
– Да, добрый господин.
– Готовила из мертвых тел порошки и мази для колдовства?
– Да.
– Бывала на шабашах?
– Да.
– Обращалась в волка?
Катарина снова замолчала, лицо Инститориса осветилось счастливой улыбкой.
– Катарина Блау, признаешь ли ты, что обращалась в волка и нападала на девушек?
– Нет, добрый господин. Этого не было.
Голос инквизитора стал вкрадчивым:
– Подумай хорошо, Катарина, или мы вынуждены будем подвергнуть тебя пытке.
– Я никогда не делала этого, добрый господин…