— Нет, простите — тайна следствия.
— Он что — бандит, убийца?
Опер усмехнулся.
— Нет — обыкновенный банкир, вымогатель и взяточник. Как говорили раньше — расхититель социалистической собственности.
Черновой все же удалось узнать позднее некоторые детали по этому уголовному делу и даже побеседовать с самим обвиняемым. Жалкий тип, который признавал свою вину, раскаивался и все списывал на незнание закона и стечение обстоятельств. В искренность таковых Валентина верила слабо, такие, по ее мнению, не раскаивались, а лишь говорили об этом, поджидая момент, когда все можно будет вывернуть наизнанку.
Статью про милицию она так и не написала. Потом в руки попал материал, за который пришлось отсидеть или, правильнее сказать, отлежать пять лет в психушке.
Сейчас она кушала и стыдилась своего поведения с Николаем, не понимала его тогда совсем. Да и не могла понять в то время, как он тогда выразился, еще не стуканная по носу. Сейчас понимала… Не просто понимала — каждой клеточкой все прочувствовала. И свободу, и демократию.
Мысли в голове роились и перемешивались.
— Кэт, я сегодня одного человека случайно встретила, — начала издалека разговор Чернова. — Когда-то беседовала с ним, он тогда в СИЗО сидел. Вину признавал, не отпирался и должны были дать ему лет десять или пятнадцать, но вообще не сел. Конечно, время прошло и никто сейчас его делом из прокуратуры заниматься не станет, но ведь можно написать об этом.
— А стоит?
— Стоит, Кэт, стоит. Я просто уверена, что он преступник и что его отмазали. Пока не знаю как, но уверена. Почему он не понес наказание, вернулся на свое прежнее место работы — заместителем начальника ГУ ЦБ?
— Должность слишком высокая, Валентина. Значит, начальству было не выгодно, вот и не сел он. В то время лиц такого уровня не только не садили, даже к уголовной ответственности не привлекали. Закон же не для всех писан и ты в этом сама убедилась, на собственной шкуре.
Кэтвар пожалел, что напомнил Черновой о злоключениях, но это только подзадорило ее.
— Вот именно! Посадят его или не посадят — я не знаю. Но пусть все знают, что он гад и преступник, — убежденно констатировала Валентина.
— И что ты собираешься делать?
— Напишу статью, расскажу правду людям. Но для этого мне его дело нужно почитать, а сама я его вряд ли смогу добыть. Поможешь, Кэт?
— Постараюсь, ради тебя постараюсь. Верю, что напишешь правду, и что напишешь так, что бы самой не досталось. Где-то вместо утверждения — вопрос, где-то рассуждения вслух. Народ поймет все, а ты не подсудна. Старый журналистский трюк… Впрочем, сейчас ты все сама понимаешь.