– Простите, нет, – вежливо ответила я.
– Жа-алко, – протянула почти невидимая собеседница. – Мне бы немного тех духов для мужа…
– А вы у начальника стражи попросите, – посоветовала я, в глубине души искренне жалея мужа. – Вдруг поделится…
Дама вздохнула и умолкла.
– Разрешите откланяться! – завершила я аукцион.
Князь диэров благосклонно кивнул.
Девочки обрадовались и исполнили гибрид канкана с танцем живота. Кто-то с верхних рядов начал подтанцовку и свалился на передние. Передние ряды не растерялись и вышли на сцену. Скоро весь подиум и пространство вокруг него были заняты тусящим народом. В центре круга вприсядку лихо отплясывала Кувырла и пользовалась бешеным успехом.
– Леля, – проникновенно начал замотанный по самую макушку госслужащий, – вас приглашает на танец сам… – Он зачем-то поднял указательный палец и ткнул в потолок.
Я подняла голову и полюбовалась затейливой лепниной. «Самого» там не было. Ни в общем, ни в частности. Если, конечно, не брать во внимание шикарное мозаичное панно в центре. На нем от светила в стороны шли золоченые лучи, как бы озаряя благим светом все сущее.
– И?.. – не совсем поняла суть нашей беседы.
– И вас приглашают, – взял меня за локоток распорядитель.
– Куда? – полюбопытствовала я, мягко высвобождая локоть.
– В приватный сад. На танец, – пояснили мне, настойчиво выталкивая из толпы.
– Ага! – дошло до меня. – А кто?..
– Вы же умная женщина! – с намеком сказали мне, упирая на мою мифическую сознательность. Ту самую, которая у меня даже с друзьями не ночевала и в гостях никогда не бывала.
– Это вы меня оскорбляете?.. – поддержала я беседу, проталкиваясь в обратную от указанного направления сторону.
– Это комплимент, – жестоко обиделся напыщенный собеседник и обходным маневром все-таки направил в нужную сторону.
– Извините, не поняла, – повинилась я, упираясь каблуками.
– Ничего страшного, – пропыхтел распорядитель, настойчиво толкая меня в спину, словно овцу на заклание.
Я срочно включила «блондинку» и заорала:
– Товарищи! Он меня оскорбил! Смертельно!
– Чем? – Рядом, как по мановению волшебной палочки, возникла Эсме, поигрывая «разрешителем».
– Он сказал, что я хуже чем страшная, – наябедничала я, прячась за орчанку.
– Это как? – нарисовалась в поле зрения змеелюдка.
– Вот так, – развела я руками. – Разве мужскую логику поймешь? Сказал – «ничего, что страшная»…
– Я сказал – «ничего страшного»! – завопил обиженный в лучших чувствах мужчина.
– Угу, – оплела его хвостом Шушу. Ласково посулила: – Ты сейчас и не то скажешь!
– Ничего не скажу! – сложил руки на груди распорядитель.