— Что за селёдка?
— Удивительно вкусная… — упавшим голосом известил Артём. — А водка — так себе… — Встряхнулся, опомнился. — Слушай, у вас тут есть какая-нибудь… моментальная химчистка… или что-нибудь в этом роде?..
* * *
Старательно причёсанный, в безукоризненно отутюженном костюме без единого пятнышка, подходил Артём Стратополох к родному дому. У дверей подъезда стояли и напряжённо смотрел и вослед чему-то давно уже скрывшемуся за углом сладкоголосая соседка и её серенький невзрачный супруг.
— Здравствуйте, — сказал Артём. — Что-нибудь случилось?
При виде его женщина просияла, затем спохватилась и пригорюнилась. Глазёнки, однако, продолжали сиять. Яркий пример хайрофобии — навязчивого страха проявить чувство радости в неподобающей обстановке, например, на похоронах.
Что до соседа — тот, напротив, насупился, отвернулся и принялся недовольно высматривать что-то в стене. Из кармана плащика этаким намёком торчал сегодняшний номер газеты «Будьте здоровы!» «Литературным диагнозом» наружу.
— Хорошего, хорошего мальчика воспитали… — умильно запела соседка то ли глумясь, то ли вправду радуясь. — Настоящий юннат, побольше бы таких…
— Что случилось? — холодея, повторил Артём. От сегодняшнего дня он уже ждал всего что угодно.
— Маму родную санитарам сдать — это ещё ведь не всякий решится…
— Что?! — заорал Артём.
— Что-что… — буркнул супруг, по-прежнему недовольный стеной родного дома. — Подъехала «скорая», вывел он её под ручку, усадил…
Трясущимися руками Стратополох отпер парадное и, прыгая через ступеньки, кинулся к себе — на второй. «Нет! — стучало в голове. — Нет! Не может быть… Чтобы Павлик…»
— Павлик! — крикнул он, распахивая дверь.
В прихожей немедленно возникла испуганная мордашка сына. Голубого девчачьего галстука на прилежно вымытой шее на этот раз не было. Не было, впрочем, и розового.
— Где мама?
— Увезли…
— Куда?
— Не знаю. В диспансер, наверно…
— Кто вызвал? Ты?!
— Я-а? — возмутился Павлик. — Сама сдалась!
Чем дальше, тем страньше.
Льюис Кэрролл
С тех пор, как сызновская милиция грянулась оземь и обернулась санитарным корпусом, те жители столицы, что были одолеваемы нервными расстройствами, почему-то разлюбили пользоваться услугами «скорой помощи». Зато наловчились вызывать её соседям и родственникам. Сначала анонимно, затем, когда официально объявили, что больной, отрицающий сам факт наличия у него какого-либо имени, тоже вполне излечим, увлечение это резко пошло на убыль.
Теперь благодетелю, пекущемуся о здоровье ближних, прежде чем сдать их психиатрам, предстояло, во-первых, поднакопить достаточное количество медкомпромата, а во-вторых, запастись справками о том, что и сам он не страдает сутяжным помешательством (оно же бред кверулянтский).