Следует, однако, определиться с понятием «духовный», которое сегодня совместилось с понятием «религиозный». Духовной поэзией, духовной литературой теперь называют произведения на религиозные темы. И чтобы избегнуть непонимания, — благо русский язык позволяет найти точные слова, — определим духовность как одухотворенность, а еще точнее, как богатство и сложность внутреннего мира, как осознание человеком наличия у себя души и стремление использовать ее по-божески. С духовностью же неразрывно связана стыдливость, нюансное, интимное понятие, ничего общего не имеющее с примитивной ханжеской моралью. Стыдливость заключается в тонком понимании и соблюдении границ речевых и сюжетных свобод. Они не безграничны. На уровне интуиции — что называется вкусом, мерой — автором устанавливается предел, в случае выхода за который безвозвратно разрушается баланс трех структурных элементов произведения. Резко снижается духовность, не терпящая избыточности и безвкусицы, и за ее счет возрастают фактическая и телесная части. Сохраняя все черты романа, такое произведение уже не может быть причислено к русскому роману.
Нынешний темп жизни, стремительность перемен и блестяще развившаяся у нового поколения способность поглощать все на лету врываются в литературу, требуют космической скорости в развитии сюжета. Современный роман динамичен, его козырь — действие, его критерий — максимум телесных впечатлений. Идет активная схватка тел в активно трансформирующейся среде. И если элементы — факты и тело — не препятствуют развитию сюжета по законам нового времени, то третий элемент — душа — оказывается сильнейшим тормозом. Она принуждает героя задуматься, прежде чем сделать выбор, более того, она не позволяет ему оставить совершенные поступки без осмысления. Действие неизбежно приходит в тупик. Поэтому современный роман сознательно избавляется от хлопот, связанных с внутренним миром героев, сбрасывая балласт духовности. Нет, наличие внутреннего мира не возбраняется, он может подразумеваться там, где требуется охарактеризовать героя как положительного, но по всем правилам достоверности третий элемент не должен заявлять о себе. Работа души нуждается в паузе, иногда гигантской, какую не в состоянии вытерпеть читатель, воспитанный на калейдоскопических сменах декораций. Кроме того, размышления о душе не в моде, как признак очевидной слабости личности. Медлительность — несносная черта русского романа. Новый романист, отдавая дань времени, избегает прикасаться к внутреннему миру человека. Для придания персонажу объемности его внутренний мир подменяется религиозностью, воцерковленностью, что требованию моды не противоречит. Религиозность — статус социальный, указывает на соответствие ритму жизни, важнейшая черта которой — внезапные перемены, требующие незамедлительной реакции. Но такой герой отнюдь не бездуховная или отрицательная личность. Просто это не герой русского романа. И складывается представление, что русского романа нет.