На следующий день я отправился в чужое отделение, в распоряжение старшего оперуполномоченного Чайникова (по кличке, разумеется, Чайник). Но вообще-то это был умный парень, хитрый и не злой. В отделении его любили, тем более что он ловко изображал из себя какого-то сексуального чудака. То, что он без мата слова сказать не мог, так таких у нас хоть пруд пруди. Но он приобрел совершенно беззлобную, ласковую манеру материться. Кроме того, изображал постоянную сексуальную озабоченность, но тоже лишенную агрессии и физического напора. Так, постоянное зубоскальство на половые темы и добродушно-лукавое комментирование событий при появлении в поле зрения объектов противоположного пола. Так что попасть в распоряжение Чайника было большой удачей. Причем я понятия не имел, чем мы с ним должны заниматься — Михалыч, как всегда, напускал таинственности, хотя наверняка речь не шла о похищениях иностранных дипломатов. Так, что-нибудь канцелярское.
Ну, в общем, именно так оно и оказалось. Нам с ним было поручено разбирать дела «заснувших» агентов — тех, кто по той или иной причине давно, несколько лет уже, не написал нам ни строчки.
— Скучное дело! — сказал я, как только Чайник посвятил меня в производственную тайну.
— Вовсе, блин, нет, — возразил Чайник, — тут кое-что очень даже заедрательское может найтись.
Но все же, когда я увидал горы пыльных папок, разложенных для нас с Чайником на трех столах, я приуныл.
— Я думал, хоть часть будет на компьютере, — вздохнул я. — А тут… замучаешься пыль глотать.
— Ничего, ничего, я лично люблю папочки полистать. Машу пальцем не испортишь.
И действительно, Чайник самым натуральным образом послюнявил пальцы и раскрыл верхнюю папку с ближайшего стола.
— Погодите, погодите, товарищ майор, — взмолился я. — Задача не совсем ясна. Каковы критерии отбора? Я же никогда этим делом не занимался! То есть: что ищем?
— А тебе что, ничего твой Михалыч не объяснил? — удивился Чайник.
— Нет, ему некогда было, он на совещание опаздывал.
— Ну ладно, объясняю для умных и для мудачков. Задача: быстро просеять всю эту хурду — за день двести дел! — и выявить тех агентов, кто может представлять серьезный оперативный интерес. Кроме того, теоретически может и информация какая-нибудь необыкновенная попасться. То есть, по идее, ничего такого здесь не должно быть, разве что по разгильдяйству. Это так… зачистка. После нас никто больше смотреть не будет, отправят, нах, прямиком в архив. А там — все равно что в землю закопать. Так что это последний шанс извлечь что-нибудь из этой кучи.