Так что слыхать о таком я слыхал, но самому раньше испытывать не приходилось. Но, видно, настал момент, перешло количество в качество.
И вот сидел я, соответственно, на кухне и наблюдал жестокую борьбу двух начал в моем организме и сознании. Лучшее внутри меня упорно сопротивлялось. На его стороне выступало и обоняние, все еще улавливающее в кухне остатки запаха мочи, от которого я никак не мог до конца избавиться, как ни тер пол и даже стены. И воспоминания о семье тоже пригодились. Накануне жена вдруг позвонила из Житомира. Говорила странным, чужим каким-то голосом, сдавленным слегка, что ли… А может, мне и показалось. Я-то сам изображал искусственную радость и энтузиазм по поводу ее звонка. Мое подхихикиванье и возбужденный голос ее удивили. Но она быстро нашла всему привычное объяснение.
— Ты выпил опять, Саша, да? — грустно спросила она.
— Вот и не угадала, вот и нет, как раз ни капли во рту не держал! — радостно выкрикнул я, но она мне, по-моему, не поверила. И тут же стала объяснять, что хотела бы задержаться в Житомире еще на пару недель, а может, и чуть больше. Мать хворает, ей нужно помочь и с тем, и с другим… Да и девочке там хорошо.
«Отдохнуть хочет от моего пьянства, — догадался я, — а то и вовсе готовит расставание».
И как-то мне вдруг так скверно, так паскудно стало на душе… Что же это я делаю? Ведь жена моя — тварь бессловесная, терпеливая, смирная курочка… Ну да, раздалась с возрастом на нервной почве, обычная судьба нормальной русской женщины. Но разве можно ее винить в этом? Чего только от меня ни сносила, домашний уют обеспечивая. На все мои художества и сексуальные похождения тщательно глаза закрывала… И к начальству никогда не бегала жаловаться, в отличие от других жен… Так это же ценить надо… А я, свинья, что делаю? Как с ней обращаюсь?
Но искуситель внутри меня даже это чувство вины пытался обратить в свою пользу. Нашептывал: так ты же скоро зашьешься… какие проблемы… но тем более надо вжарить напоследок, чтоб чертям тошно стало…
Я пытался себя обмануть, но в глубине души точно знал, чем закончится эта война. И уже почти готов был признать поражение благоразумия, с тяжелым вздохом встать и направиться в сторону гастронома, но тут в дверь позвонили. «Что еще за дела? — встревожился я, — что еще за черт из табакерки или бог из машины?»
Про этих богов я где-то читал недавно. У древних греков прием такой был драматургический. Как только автор зайдет в тупик с развитием сюжета, как тут специальная машина выпускает на сцену бога (не Бога с большой буквы, а одного из богов Олимпа), и тот быстренько разрешает все противоречия и направляет действие в неожиданную сторону. Вот и я никого не ждал в гости, ни богов, ни смертных, и этот непредвиденный визит предвещал еще какой-нибудь поворот…