Кен Тайнс, из Лос-Анджелеса, был единственным чернокожим в отделении. Кожа у него была чуть темнее среднего, видимо, оттого, что на базе он большую часть времени ходил без рубашки. Он частенько носил каску сдвинутой набок, отчего вид у него становился дерзким и залихватским, хотя на самом деле Тайнс был осторожным и рассудительным. Я прислушивался к его словам. Остальные тоже. Другое расовое меньшинство в роте, гаваец Ортис, похоже, был лучшим другом Тайнса. Они оба служили гранатомётчиками, носили М-79, стрелявшие 40-мм гранатами. Как ни странно, это оружие не имело предохранителя. Чтобы уберечь его от случайного выстрела, большинство гранатомётчиков на патрулировании держало казённик открытым.
Армия некоторое время экспериментировала с гигантским 40-мм дробовым патроном, разработанным для использования в М-79. Каждый патрон содержал двадцать семь свинцовых шариков 32-го калибра. Они реально применялись, но потом были отозваны по неизвестной причине17. Тайнс тайком сохранил несколько штук и всегда держал один в стволе гранатомёта, наготове. Всякий, кто попытался бы напасть на Тайнса в патруле, тут же узнал бы, что его ответный выстрел — скверное дело.
После осмотра рисового склада в поисках спрятанного оружия или документов, мы уложили в середину кучи мешков блоки С-4, пластичной взрывчатки. Запалив шнур, мы кинулись прочь. Когда мы залегли в ожидании, я немного нервничал, представив себе пятидесятифунтовые мешки риса, дождём осыпающиеся на нас с неба. Я прямо видел, как мешок приземляется мне на позвоночник. Секундой позже склада не стало. Особенной воронки не получилось, но местность затянули пар и дым. Сколько таких находок нам предстоит сделать, чтобы заставить их проголодаться? Мы двинулись дальше.
Ещё через пару часов поисков риса, мы остановились на ночлег. В то утро я забыл наполнить свои фляги и начинал чувствовать себя высушенной изюминой. В течение дня я стеснялся попросить у кого-нибудь воды, потому что не хотел, чтобы меня называли тупым ослом. В Лай Кхе у нас не было водопровода. Питьевую воду мы набирали из тысячегаллонной металлической цистерны на колёсах, припаркованной на грунтовой площадке возле столовой. Теоретически, когда мы видели утром её после завтрака перед уходом на задание, её вид должен был разбудить нашу память и напомнить нам наполнить наши фляги. К сожалению, в то утро я оказался недостаточно сообразителен, чтобы сложить два и два и смекнуть, что надо набрать воды прежде, чем уйти в патруль.
Найти воронку с некоторым количеством серой воды на дне было легко. Я соскользнул на десять футов вниз по её грязному склону и пил, как бешеная собака. Вода имела сильный металлический привкус, все равно, что лизать алюминиевую облицовку, но всё равно освежала. Я лакал её, пока желудок не раздулся и не стал мне мешать. Как я подумал, вряд ли я ещё когда-нибудь так проколюсь с флягами.