Открыв дверь, он почувствовал с кухни запахи яичницы с колбасой, а разувшись и пройдя, он увидел и саму девушку, напевающую у плиты и помешивающую на сковороде что-то уже явно подгорающее.
- Катя, бестолочь ты! - он выдернул у нее из руки сковородку и переставил ее на холодную конфорку. – Не умеешь, не берись!
- О, кормилец наш пришел, Светлана Алексеевна. Проходи, дорогой. Мой руки, сейчас ужинать будем.
Слава недоверчиво покосился на девушку, которая в этот момент снимала с себя цветной фартук его матери. Явно что-то не чисто – не мог один голодный вечер пробудить в Лаврентьевой заботливую хозяюшку. Он обвел глазами кухню – было чисто, ни скорлупок от яиц, ни крошек, ни грязной посуды. На столе стоит салатник с нарезанными овощами, стопка хлеба. С тихим щелчком выключился вскипятивший воду чайник.
- В чем подвох? – Спросил Слава, подцепляя ломтик чего-то из салата и отправляя его в рот. Прожевал, наблюдая за довольным лицом девушки, спросил:
- Там яд?
- Нет. – Катя смеясь покачала головой.
- Слабительное??? – Парень забавно вздернул брови, изображая испуг.
- Нет, а кстати, мысль не плохая. Садись, все в порядке.
Слава, вдруг вспомнив о чем-то, огляделся.
- Люцифер! – Позвал он кота, который каждый вечер встречал его на пороге. – Люцифер, где ты?!
- Не кричи, он спит. – Катя, сделав равнодушное лицо и пряча улыбку, отвернулась и принялась накладывать в тарелку ужин.
- Почему спит? Что ты с ним сделала?
- Я? Ничего. Он просто отдыхает от наркоза. Ему сделали операцию. Не волнуйся, ничего сложного. Завтра твой кот будет как огурчик.
На последнем слове Катя, не сдержавшись, прыснула, но тут же взяла себя в руки и сделалась серьезной.
- Операция? – Слава, нахмурившись, пытался понять, что могло случиться с котом. А потом его озарило:
- Ты его кастрировала?!
- Ага! – Катя, довольно улыбаясь, кивала головой, округлив глаза.
- О, нет! – Слава сорвался из-за стола и бросился на поиски кота. – Вот зараза! Ты зачем это сделала? – Послышался из зала его несчастный голос. – Люцифер….
Катя тихо смеялась, зажимая рот ладонью, а потом, стерев слезы, выступившие от смеха и выдохнув, позвала спокойным голосом:
- Дорогой! Иди есть, яйца стынут!
И услышав его горький стон, девушка снова рассмеялась, закрыв лицо ладонями. Отдышавшись и успокоившись, девушка вышла в зал, где Слава сидел у спящего кота и со страдальческой гримасой на лице, смотрел на него.
- Нет у тебя сердца, Лаврентьева, - обратился он к Катерине, - зачем ты это сделала?
- Да чего ты так распереживался?
- Ничего себе! Ты его счастья в жизни лишила, его ж теперь все местные кошки на смех поднимут.