Он поднял ее на руки и, к ее величайшему удивлению, понес к окну. Она хотела сказать ему, что здесь невозможно выйти, но он уже обвязал ее тело крепкой веревкой, к которой и сам был привязан. Во всяком случае, все это уже не имело никакого значения, потому что он был здесь, с ней рядом.
Веревка была переброшена через подоконник. Не оставляя ей времени для вопросов, маркиз прошептал:
— А вот теперь вы должны собрать свою волю в кулак. Положитесь на меня и закройте глаза. Обещаю, что ничего плохого с вами не случится.
Она подняла глаза и впервые увидела его лицо без черной повязки на глазах.
— Вы… вы снова видите! — прошептала Норина.
Но он снова приложил палец к ее губам, и она устыдилась своей несдержанности.
— Закройте глаза, — повторил он и встал на подоконник. Она почувствовала, как натянулась веревка, привязанная к основному тросу, и уже через несколько секунд она очутилась за окном. Сначала ей было страшно, потому что они быстро спускались к морю, опасно балансируя у самой скалы. Но руки маркиза держали ее крепко, и она решила, что даже если это последние минуты ее жизни, они умрут вместе, и от этой мысли ей стало легче на душе.
Теперь они спускались медленно и на приличном расстоянии от скалы. Двое мужчин наконец подхватили Норину и поставили на землю, а потом живую и невредимую уложили в лодку.
Матросы втянули на борт трос, на котором Норина и маркиз спускались со скалы, и барка отчалила от берега.
Норина и маркиз сидели впереди. Не говоря ни слова, мужчины взялись за весла и вышли в открытое море.
Через несколько минут Норина увидела роскошную яхту. Ей помогли взобраться на борт, и маркиз провел ее в просторную каюту, которая, вероятно, была гостиной. Но рассмотреть ее Норине не удалось — было темно: яхту не должны были видеть с берега.
За ними закрылась дверь, и девушка оказалась в объятиях маркиза.
— Вы спасли меня, — шептала Норина, — вы спасли меня. Как вам это удалось? Я… я уже приготовилась к смерти.
Она не могла больше сдерживаться и разрыдалась. Маркиз посадил ее на колени и стал укачивать, как ребенка.
— Все хорошо, моя дорогая, — мягко уговаривал он, — вы целы и невредимы. С вами больше ничего дурного не случится.
Его ласковый голос успокоил ее больше, чем нежные слова, и Норина забыла о всех своих страхах. Она подняла к нему залитое слезами лицо:
— Но как… вы спустились с небес, как архангел Гавриил… вы вырвали меня из этого проклятого места.
Она лепетала нечто бессвязное, восторженно взирая на него, как если бы он и в самом деле был послан Господом.
— Я должен был спасти вас, — спокойно ответил маркиз, — не только потому, что не мог оставить вас умирать, но и потому, что вы слишком дороги мне, я не мог потерять вас, Я люблю вас!