Но и это изменилось, когда Дориан пожаловался Бен-Абраму. После этого Дориану разрешили уходить в порт и в центральную часть острова, хотя один из стражников следовал за ним и ни на миг не выпускал его из виду.
Обретя свободу, Дориан снова задумался о побеге с острова.
Но его планы были скорее фантазией, чем серьезным намерением.
Когда он стал часто бывать на пляже, куда приходили с уловом рыбацкие лодки, и попробовал подружиться с рыбаками, то понял, что Куш предусмотрел это. Должно быть, он предупредил рыбаков, чтобы они не разговаривали с неверным. А так как за ним непрерывно следовал стражник, у Дориана не было ни малейшего шанса украсть лодку или получить помощь от местных рыбаков или моряков. И Дориан смирился с тщетностью своих надежд на бегство. Он стал чаще и охотнее стараться завязать дружбу с солдатами в крепости, с конюхами в конюшнях принца и его сокольничими.
Ясмини радостно встретила его освобождение из заключения, и, поняв, что Куш не возражает, тотчас стала тенью Дориана. Конечно, ей не разрешалось выходить за пределы зенана, но она всюду ходила за Дорианом по садам и часто посещала покои, где жили Дориан и Тахи.
От ее смеха и болтовни, смешивающихся с бормотанием Шайтанки, в мрачных комнатах светлело. Тахи стала учить Ясмини готовить на открытом огне. Этого Ясмини никогда раньше не пробовала; она с большим удовольствием принялась за новое дело и представляла свои произведения Дориану.
— Я сделала это только для тебя, Доули, — пищала она. — Тебе нравится, правда?
И она тревожно следила за каждым его глотком.
— Вкусно? Нравится?
Когда Дориан уходил из зенана на пляж, в гавань или крепость, Ясмини тосковала. Она ни на шаг не отходила от Тахи, дожидаясь возвращения Дориана, а когда он возвращался, ее обезьянье личико освещалось радостью и она бежала ему навстречу.
Иногда ее поклонение становилось столь навязчивым, что Дориан уходил из зенана, просто чтобы избавиться от нее. Он забирался в конюшни и часами кормил, поил и чистил великолепных лошадей принца, чтобы ему разрешили сесть верхом на одну из них. Он вспомнил советы отца и старших братьев, слышанные в Хай-Уэлде. Прохладными вечерами конюхи играли в пулу — это персидское слово означает мяч; игру любили императоры-Моголы, а от них ее переняли жители Омана. Мяч вырезали из корня бамбука и били по нему клюшками из того же материала. Когда главный конюх лучше узнал Дориана, он разрешил ему участвовать в тренировках с молодыми игроками. Дориану нравилось ощущать под собой потную спину коня, когда тот мчится по полю и расталкивает других в схватке за мяч. Вскоре его воинственная напористость и мастерство заставили старых опытных конюхов одобрительно качать головами.