— Мы их используем с толком, — пообещал Дориан.
Через несколько минут все было готово, и принц и Батула верхом возглавили отъезжающую группу. Принц с седла взглянул на Дориана:
— Да будет Аллах твоим щитом, сын мой.
— Ступай с Богом, отец, — ответил Дориан.
— Ты впервые назвал меня так.
— Я впервые почувствовал, что это правда.
— Ты делаешь мне честь, — серьезно сказал аль-Малик и коснулся шеи верблюда прутом.
Дориан смотрел, как они удаляются по узкому извилистому проходу между высокими каменными стенами и исчезают за первым поворотом. Потом выбросил из головы все, кроме предстоящего боя. Он прошел назад, к выходу, чтобы глазами солдата осмотреть равнину и утесы. Определил высоту солнца: чуть за полдень. Предстоит долгий день и еще более долгая ночь. Он определял слабые места в своей обороне, которыми может воспользоваться враг, и обдумывал ответ на каждый вражеский шаг. Вначале они попытаются напасть по прямой, в лоб, вверх по склону, решил он, глядя, как внизу под ним собираются враги. Он прошел между своими людьми, смеясь и болтая с ними, передвигая их на самые выгодные оборонительные позиции в скалах и проверяя, у каждого ли полны фляжки с порохом и мешочек с пулями.
Не успел он расставить последние пикеты, как у начала склона пропел далекий рог, и сразу забили боевые барабаны и послышались крики первой волны нападающих, которая устремилась вперед и вверх по откосу.
— Приготовиться! — приказал своим людям Дориан. — Не стреляйте, братья-воины.
Он хлопнул по плечу человека с длинными черными локонами, падавшими на плечи, и они улыбнулись друг другу.
— Первый выстрел самый желанный, Ахмед. Пусть он не пропадет зря.
И он прошел дальше вдоль линии.
— Жди, пока они не заглянут в твой ствол, Хасан.
— Я хочу, чтобы первый же твой выстрел убил врага, Мустафа.
— Пусть подойдут так близко, что ты не сможешь промахнуться, Салим.
Продолжая смеяться и шутить, он наблюдал за нападающими, которые поднимались по склону. Это были турки, непохожие на арабов пустыни с их ястребиными носами: длинные усы, круглые бронзовые шлемы с пластиной на носу, поверх шерстяных одеяний — кольчуга из металлических звеньев.
«Слишком тяжелая для пустыни одежда», — подумал Дориан, глядя, как турки с трудом поднимаются по склону. Он прошел вперед до края обрыва, словно приветствуя врага, и стоял, упираясь руками в бока и улыбаясь. Он не только ободрял своих людей личным примером — он хотел знать наверняка, что никто не нарушит приказа и не откроет огонь, пока он стоит перед ними.
Один из турок внизу остановился и поднял мушкет. Его потное лицо блестело, руки дрожали: подъем дался тяжело.