Исполнила ли я это его напутствие? Не принесла ли я еще кому-нибудь зла?
Нет, я искренне надеюсь, что такого не было. Я вполне уверена, что отдавала всю себя каждому больному, который искал у меня помощи.
Иду по длинному коридору и, ярдов двадцати не дойдя до кабинета Фила, вижу, как открывается дверь. Не дай бог, застукает меня здесь. Вжимаюсь в стену, потихоньку ретируюсь за угол и снова попадаю в отделение. Я еще не привыкла к ужасной мысли, что он скоро женится, а сможет ли он на целых два месяца забрать у меня детей, мы еще посмотрим.
Прохожу по всему отделению, пытаюсь отыскать Салли. Нахожу ее у бельевого шкафа, она перебирает и складывает чистые простыни.
— Ну, удалось пообщаться? — спрашивает Салли.
— Нет, ты была права. Бедняга.
— И не говори.
— Наверно, к нему мало кто приходит.
— Дочка приходит почти каждый день, а больше никто.
— У него есть дочь?
Вот это номер! Соседи Тревора говорили, что он так и не оправился от горя после смерти супруги, и я поняла, что он так и не женился.
— А я и не знала.
— Ее отдали на воспитание в дом ребенка.
— А мать?
— Я же говорила, мать умерла.
Молчу, пытаясь сообразить.
— Так у него что, было две жены и обе умерли?
— Да нет, насколько мне известно, одна. — Салли складывает простыню в идеальный прямоугольник и кладет на аккуратную стопку таких же белоснежных прямоугольников, края у нее получаются строго параллельные. — Она умерла от рака мозга.
— Нет, этого быть не может… — Я прислоняюсь к деревянному стеллажу, в нос бьет густой запах больничного белья. — Ведь его ребенок умер.
Салли на секунду замирает с очередной простыней в руках, думает.
— Может, ты и права. Всех подробностей я не знаю. Только то, что мне рассказала Кирсти.
Кирсти. В памяти тяжело всплывает далекое прошлое: больница, юная женщина, такая чувствительная, я беру у нее кровь, а она рассказывает о будущем ребенке, о том, как они с мужем решили его назвать. В ушах звенит, я гляжу на Салли и чувствую, как на губах моих застывает мертвая улыбка.
— Сколько ей лет?
— В этом месяце будет восемнадцать. Она просила разрешения сводить отца куда-нибудь пообедать, но ты видишь, куда его поведешь, совсем плох.
Киваю, а сама чувствую, как у меня дрожат щеки.
— А она молодец, эта Кирсти. Ей повезло, попались хорошие приемные родители. Помогли поступить в школу сценического искусства в Ливингстоне. Наверное, талантливая девочка, из нее вышла настоящая актриса. Одна практикантка рассказывала, что месяц назад видела ее в постановке в театре «Лицеум». — Салли кладет последнюю простыню и смотрит на часы. — Пора делать об ход, раздавать лекарства. Ни сна ни отдыха нам, грешным, — улыбается она. — Приятно было повидаться. Я очень расстроилась, когда узнала, что вы с Филом разошлись.