— Наши идут! — закончив читать, воскликнул юноша. — Фашисты драпают цурюк!
Он хотел еще что-то крикнуть, но, взглянув в сторону торговой конторы, неожиданно нырнул в толпу.
— Комендант! — послышался голос.
По переулку шел Рауберман, а следом за ним — солдат. Все разбежались в разные стороны. В переулке уже никого не было, когда Рауберман, остановившись перед листовками, понял, почему здесь толпились люди. Он задрожал от ярости. Подумать только, какие сюрпризы подстерегают его по дороге от дома к комендатуре! Выхватив из кармана свисток, он громко и протяжно засвистел.
На его сигнал стали сбегаться солдаты и полицейские. Вытянувшись в струнку, они стояли перед ним, а он, не в силах остановиться, все свистел и свистел, словно хотел, чтоб его тревожный сигнал долетел до ушей самого фюрера. Он перестал свистеть только тогда, когда увидел перед собой начальника жандармерии Гольца.
— Опять сюрпризы! — набросился он на растерянного Гольца. — Когда же вы наведете порядок? Когда — спрашиваю я вас?! Вы видите это? — ткнул он кулаком в листовки.
Гольц покосился на забор и ответил так спокойно, славно ни крик коменданта, ни эти партизанские листовки не произвели на него никакого впечатления:
— Их полно по всему городу. Я приказал провести облавы. Преступники будут пойманы и наказаны.
— Очередное обещание?! А завтра опять будет то же? — злобно уставился Рауберман на Гольца. — Молчите?..
Рауберман решительно зашагал к комендатуре. Вслед ему смотрели десятки глаз. С Зареченской улицы смотрел и Карп Перепечкин.
— Ну и дела! Нахохочется Андрей, когда расскажу ему об этом, — прошептал старик и пошел домой.
…И снова дорога бежит вдаль по заснеженным полям, скрипит и посвистывает под полозьями санок. После короткого отдыха в деревне лошади стремглав несутся вперед, жадно хватают заиндевевшими ноздрями морозный воздух, греются на бегу. Луна — неотступная спутница — то кружится в вершинах деревьев, то летит по темно-синему звездному небу.
И так от деревни к деревне.
Дорога кажется бесконечной. Погруженный в раздумье, забываешь, что едешь. Но стоит только услышать какой-нибудь посторонний звук, как руки порывисто хватаются за холодный автомат, а острый взгляд пытливо сверлит окрестность.
— Стой! Снаряд, пять! — послышался впереди окрик, и Камлюк, вскинув глаза, насторожился.
— Сталинград, два! — ответил Сенька Гудкевич, который сидел в передке саней и правил лошадьми.
Мгновенно припомнился пароль — «Снаряд», «Сталинград», набор чисел до семи, — и тревога прошла.
— Свои. Интересно, из какого отряда? — не то самому себе, не то Камлюку сказал Злобич.