Поддубный лежал ничком. Грудью и животом он опирался о край окопа, ног его не было видно. Казалось, что он, намереваясь выбраться наверх, подскочил да так и повис. Голова его, взлохмаченная и окровавленная, покоилась на левой руке, правая — прижимала к земле автомат.
Неожиданно земля под ним поползла, и он отодвинулся назад. Солдаты дрогнули и, вскидывая автоматы, отскочили от бомбоубежища. «Неужто он ожил?» — со страхом подумал Рауберман и тоже попятился. Отходя, он вдруг наткнулся на что-то мягкое и чуть не упал. Испуганно глянул себе под ноги: на земле лежал Гольц, выпрямившийся, неподвижный, с открытыми стеклянными глазами. Рауберман прибавил шагу. Спеша, он то и дело опасливо оглядывался. Ему казалось, что Поддубный вот-вот выстрелит в него, и он останется здесь вместе с Гольцем, среди убитых.
Только на крыльце он пришел в себя и все страхи показались ему нелепыми и фантастическими. К нему вернулась способность рассуждать.
— Приведите помощницу Поддубного! — приказал он адъютанту, направляясь к себе в кабинет. — Живее!
Прикладом автомата жандарм толкнул Надю на середину комнаты и вышел за дверь. Она покачнулась от удара, но не упала, удержалась на ногах.
Рауберман повернулся от Гопке, с которым разговаривал, сидя за столом, и, прищурив глаза, уставился на нее неподвижным взглядом. Он смотрел и думал: «Вот она, виновница всех бед». Мог ли он еще вчера представить себе, какие неприятности может причинить ему эта невольница? Нет, не мог. Хотя, если бы задумался и более трезво оценил положение, мог бы предвидеть… А она, оказывается, обдумала все до мелочей, составила план. И вот поднесла ему сюрприз. И кто? Девчонка… Вот она стоит перед ним с поднятой головой и, как видно, думать не хочет о том, что недолго ей осталось жить. Ишь какая гордая! И еще руки за спину заложила, точно камень прячет для нового удара.
Ему хотелось подойти к ней и без всяких разговоров выстрелить прямо в лоб, между дерзких карих глаз. Но он сдерживал это желание всей силой своей воли, откладывал это на потом, так как надеялся, что Надя не выдержит пыток и расскажет все: и о своей связи с партизанами, и о месте их расположения, и об их планах… Если только удастся развязать ей язык, она скажет то, что не пришлось ему узнать от Поддубного. А добиться от нее показаний будет, надо думать, легче, чем от опытного партизанского вожака.
— Я слышал, что Бошкин приходил на веранду и приставал к тебе, — в обход начал разговор Рауберман.
— Приходил.
— Он, видно, оскорбил тебя и ты решила ему отомстить?.. Разве так надо было поступить? Пожаловалась бы мне…