Лишь бы стемнело: пусть не видно троп,
Уставши от трудов, спит люд на ложе.
Знай, обещал тебя мне дядя твой,
Как минет Праздник, женимся с тобой.
XVII
Ты знаешь, я невежда, но в достатке
Скотины у меня, широк надел;
Я – твой, а ты – моя, и всё в порядке,
Тарелка на двоих, и всласть удел;
В моих корзинах виноград пресладкий,
И в ящиках запас не оскудел,
Как в добром сне нам вместе заживется
И ничего искать нам не придется.
XVIII
Старуха злая порчу наведет
И всю-то ночь вынюхивает что-то,
Ушная боль мне голову сведет,
Не повернуться и вполоборота;
Ты, Бека, как оса, чье жало жжет,
Язвишь меня упреком отчего-то,
Приду к тебе и сделаю с тобой
Всё то же, что с ослицей ослик мой.
XIX
Ты не должна со столькими водиться.
Я прозорливый малый, я удал,
Как, Бека, за тобой не волочиться —
Я задницей своей в заборе встрял!
Сухих каштанов нес тебе, девица,
Кольцо твое уж к пальцу примерял:
Ты дашь его чрез тыщу лет, сдается,
Коль стать твоим мне мужем доведется.
XX
Толпою ухажеры по пятам,
Не дашь ты им пирожного, однако,
Платок тебе, по крайней мере, дам,
Ты ж хоть кусочек – жду я, как собака!
Тогда свою волынку я к чертям,
Дикарь ли я, хорош иль забияка,
Ты не должна противиться, и я
Свершу, что обещал, краса моя.
XXI
О Бека, я-то речь Валлеры слышу,
Он говорит: я в щель твою пробьюсь,
Бобом своим досаду я утишу,
Ведь за тобою по пятам гонюсь;
Когда залает Серкио, под крышу
В ночи к тебе я с жаждою вломлюсь.
Шум подниму такой я неспроста,
Чтоб гневом изошелся подеста.
XXII
Я, Бека, за тобой следить привык.
Ты слышишь, я играю на свирели
И даже если сею базилик…
Но выдержит ли крыша, в самом деле?
На страже ухажеры всякий миг,
От серенад их дух спирает в теле.
Коль инструмента хочешь позвончей,
Компанией тебе сыграем всей.
XXIII
Ты, Бека, и крепка, и коренаста,
С блестящей кожей, о, помилуй Бог!
Не увальнем ввалюсь к тебе – и баста,
В последний миг заката, изнемог.
Ты всё прекрасней кажешься мне часто,
Крадусь близ яблони и сам молчок;
Меня излечишь, перестав браниться,
И, верно, суждено нам примириться.