— Ну не знаю, на Браунинг американский похож, но рукоятки, как здесь, на том вроде нет. Магазинов таких много?
— Да, по десятку на штуку.
— Тогда вроде терпимо. А это что?
— Похоже на сменный ствол, но только один.
— Чудны дела твои. Это их камуфляж? — интересная одёжка, даже вроде как-то интересно называется, ах да — оскольчатый камуфляж.
— Да, поверх формы был одет. А почему они не в чёрном?
— Ну, так чёрный это как бы парадный что ли, хотя нет, они его и как повседневный носят, скажем так — сейчас они в полевом.
— А зачем тогда ещё и камуфляж?
— Наверно эти шестеро должны были перекрыть пути выхода из деревни. Три стрелка, три наблюдателя.
— Похоже.
А вот и грузовики наши подъехали — тот, что я с сапёрами сопровождал и второй, в котором Нефёдов с основной группой приехал.
— Где Тихвинский? — спросил я у водителя.
— Так он с тыловым дозором, как двинемся они впереди на мотоцикле и поедут.
Вот вроде и всё — теперь срочно мотать надо.
Неплохо бы начать зарядкой заниматься. После вчерашнего марша всё болит, особенно ноги. Причём, похоже, не я один хорошо погулял.
— Так, Леонид Михайлович, ещё раз и без лишней экспрессии пожалуйста.
— А что мне экспрессировать, посадил я их в яму, губы у меня нет, вот пусть в яме и сидят, похмеляются.
— Так из-за чего стрельба была?
— Из-за пьянки.
— Поссорились что ли, ранили кого?
— Нет, от переизбытка полноты чувств. Скучно им, баб нет, вот, решили пострелять.
— Про баб это они сказали?
— Про баб кто только не говорит. Ведь вроде весь день то с лопатой, то с топором… я только и думаю как выспаться, а эти кобели здоровые, тьфу.
— Понял, старшина, понял. Спиртное они откуда взяли?
— Да из той бочки сивухи, что ты давеча привёз, и ведь не дохнут от этой гадости гады.
— Чего, спирт совсем плохой?
— Говённый, я его углём берёзовым чищу, отвлёкся, они по котелку и зачерпнули.
— Ясно, что делать с ними будешь?
— Э нет, я их в яму посадил, тебе доложил, а дальше как Понтий Пилат.
— Хорошо, а сам бы что сделал?
— Выпорол.
— Вроде как телесные наказания официально отменены?
— А я бы неофициально, так что бы неделю на брюхе спали.
— Н-да, ладно посмотрим. Штаб собрался?
— Ага, сидят языками чешут, вместо того чтобы работать с личным составом, а мне отдувайся.
— Всё, Михалыч, хватит. Пошли совещаться. На завтрак что?
— Каша, гречневая, с мясом.
Каша была хороша, если бы мяса побольше, вообще бы цены ей не было. Чай снова был без чая. Странно, вроде упёр у немцев маленько.
— Чай я берегу, в лесу много чего полезного, пока есть возможность на травках подножных пересидим, — мысли старшина что ли читает, Гудини блин, хотя Гудини вроде из клеток в наручниках вылазил. А, Мессинг, Вервольф.