— Раса — кавказская, черная, евразийская, восточная, канака, — продолжала Синтия.
— Она составляет анкету на совместимость для компьютера, — пояснила Люсиль.
— Паф! — выстрелил Билли в Люсиль и спросил: — А что такое кавказская раса, мэм?
— Откуда у нее анкеты? — спросил я.
— Скажите этому поросенку, — обратилась к толстяку Люсиль, — что если он еще раз наставит на меня свой пистолет, я его растерзаю.
— Билли — это Билли, — пояснил Ковентри. — Он просто хочет немного повеселиться.
— Она не расстается с этими вопросниками, — сказала мне Люсиль.
— Не может быть.
— В общем, с меня довольно, — объявила Люсиль. — Ну что, ты будешь помогать им грабить музей?
— Ты выражаешься очень своеобразно.
— Да или нет?
— Да.
— Харви, ты совершенно спятил.
— Да.
— Никто не говорил вам, мисс Демпси, что вы на удивление болтливы? — спросил ее толстяк. — Вы хоть на минуту закрываете рот?
— Большинство детей считают меня: а) антровертом, б) экстравертом.
— Может, вы прекратите заниматься ерундой, — сердито буркнул я Синтии. — Пойми, что еще немного и вас отправят в шахту вслед за вашим дружком графом, а я по уши завяз в этом идиотском плане ограбления музея. А вы не находите ничего лучшего, как предлагать этому маленькому убийце вопросы из компьютерной анкеты.
Малыш Билли обернулся, подошел ко мне и, ткнув дулом пистолета мне в живот, прошипел:
— Такое еще даром не сходило никому, гад!
— Прошу прощения, — сказал я, — Примите мои извинения.
— Почему, мне кажется, кое-кому сошло, — возразила Люсиль.
— Ради бога, не обижай его, — попросил я Люсиль. — Это мой друг.
— Черта с два, — огрызнулся Билли.
— Дружи с ним, Билли, — попросил Ковентри. — Он с нами. С ним мы войдем в музей, с ним и выйдем. Он поможет нам взять картинку. Не будет Харви, не будет и картинки.
— Он с нами?
— Ну да.
— Не верю я этому мерзавцу ни на грош.
— Я тебя понимаю, — добродушно отозвался толстяк.
— Ну как, тебя интересует анализ твоей личности или нет? — спросила Синтия у Билли.
— Засохни, — оборвал он ее.
Она была смелой девицей, уж это точно. Вскочив на ноги, она сделала два шага и, подойдя вплотную к Билли, попыталась залепить ему пощечину. Но, как это бывает со многими женщинами, она слишком долго замахивалась. Он успел увернуться, схватил ее за руку и стал выворачивать.
— А ну отпусти ее, гаденыш, — крикнул я.
Он тотчас отпустил Синтию и снова ткнул мне в живот пистолетом.
— Позвольте мне его пристрелить, — умоляюще обратился он к толстяку. — Ну пожалуйста.
Я подал апелляцию с явной тревогой в голосе. Я напомнил Ковентри, что если я погибну, то такая же участь постигнет их план.