- Не могу знать, ваше благородие, - испуганно вытаращил на меня глаза мой главный помощник, - всё как обычно было. Нешто мы простую ракету куда надо засобачить не способны.
Да я и сам понимал, что виной всему 'фабричная сборка', а не мои минёры, отправившие сигнальную ракету непосредственно в боевые порядки своих...
Ну и гад же этот работничек, что получая за производство каждой ракеты больше, чем мог бы заработать на протяжении месяца на любом другом производстве, соорудил вот такую ерундовину.
И ведь не найдёшь теперь, кто виноват, не накажешь...
Хотя самого главного виноватого искать недолго - вот он я во всей красе. Как только появлюсь на глаза к Дохтурову, генерал поимеет меня по полной программе.
И, главное: посылать вторую ракету в нужном направлении, или кавалеристы сами разберут 'куда'? К тому же, теперь уже не 'туда'... Зараза!
Ну вот что там случилось с ракетой? Стенка прогорела? 'Сопло' вырвало? Ведь чёрта с два теперь узнаешь...
- Пошли драгуны, ваше благородие! - счастливо выкрикнул мой новый подчинённый, минёр Ряпушка. - Красиво пошли!
Моё подсознание вспомнило, что действительно, несколько секунд назад, органы слуха уловили звуки 'поющей меди' откуда-то сзади, но главный 'компьютер' черепа был занят другими проблемами, а потому не отреагировал на входящую информацию.
Оглянувшись, увидел, что действительно целый полк кавалеристов рванулся ликвидировать прорыв. Хотя и эскадрона хватило бы за глаза - вырубить с пару десятков французских пехотинцев проблем не представляло, а 'открыть ворота' контратакующим иркутцам (а это были именно они), наша пехота не имела ни малейшей возможности.
Тем более, что этого делать и не стоило: к атакующим подходили всё новые и новые подкрепления. При атаке кавалерии, они свернуться в каре, и будут методично расстреливать пытающихся атаковать русских драгунов...
Кавалеристы Скалона, разумеется, быстро вырубили прорвавшихся вражеских пехотинцев, строй нашей пехоты 'склеился' и рукопашная схватка продолжалась...
А иркутцы, кстати, сделав своё дело не успокоились: не зря драгуны назывались 'ездящей пехотой' - половина всадников спешились, коней стали гуртом отводить в тыл, а те, кто только что пластал палашами с седла вражескую пехоту, сами в пехоту превратились. В тылу ведущей бой дивизии выстраивался резервный батальон. Но в касках.
Штыки примыкались к ружьям, которые были хоть и покороче, чем в линейной пехоте, но ружьями от этого быть не перестали.
За ситуацию на данном участке можно теперь не особо беспокоиться и я поплёлся 'на Голгофу' - к Дохтурову.