Ей снилось, что она едет в серебристом «Фольксвагене», и рядом сидит Леший, он весело поглядывает на нее и быстро переключает передачи. Они куда-то едут – в тайный подземный город, который он обещал ей показать, а может, в Большой на «Иоланту»… А может, они плывут по морю… Или летят в самолете на далекий жаркий остров…
Впереди и вверху, над ними, горит красное табло – на таких обычно пишут «Не курить». Или «Опасность! Всем надеть кислородные маски!»
Но на этом табло почему-то написано: «ВОЗМОЖНО, ТАК И БУДЕТ».
Да? Разве?
Что ж, думает Пуля, глотая во сне слезы. Пусть будет.
Возможно, возможно, возможно…
В цирке лилипутов, что раскинул свой шатер на окраине Пироговского лесопарка в Мытищах, сегодня день получки.
Значение этого события трудно переоценить. Весь последний месяц хитрый директор держал артистов на голодном пайке, опасаясь запоев, драк, травм и, как следствие, – срывов представлений. Но сегодня московские гастроли завершились, завтра цирк переезжает в Апрелевку, будет несколько буферных дней, когда можно выпить, покуролесить, а после отоспаться и прийти в себя.
Разноцветные флаги. Усыпанная бумажками и палочками от сахарной ваты лужайка. Вся пестрая артистическая братия столпилась у вагончика бухгалтерии с зарешеченными окнами: великий маг и волшебник синьор Мистериозо, воздушные акробаты, властелины бездны братья Чкаловы, любимица мытищинской публики, наилегчайшая, наигибчайшая принцесса эквилибристики Джу Джу, могучий Али Ахмед по прозвищу человек-капкан, укротитель диких зверей…
Бруно Аллегро стоит последним в очереди. У него нет своего номера, а следовательно, и сценического имени, в ведомости он просто Геннадий Кульбаш, но за такое обращение вполне можно получить в морду, поэтому его называют так, как он хочет. Бруно Аллегро ассистирует Ахмеду в его шоу «Смертельный поединок с Кинг-Конгом». В роли Кинг-Конга выступает старый шимпанзе Джус, добрейшее на свете существо. Во время выступления Бруно приходится выводить его из обычного флегматичного состояния, незаметно пиная ногой под зад, щипая и дергая за уши. Тогда Джус изображает ярость, расставляет мохнатые лапы и лезет обниматься, то есть «идет в наступление». Здесь вступает Ахмед. Он бросается в якобы железные объятия, они топчутся по арене, изображая борьбу не на жизнь, а на смерть, причем Бруно в это время довольно искусно имитирует разъяренное рычание, которое зрители принимают за проявление ярости Кинг-Конга и начинают бешено аплодировать. Но Джус быстро устает, впадает в задумчивость и, под напором Ахмеда, с размаху опускается на зад, опрокидывается на спину и, сунув большой палец в рот, мечтательно рассматривает купол. Кинг-Конг повержен, аплодисменты достигают апогея… Бруно считает, что успех номера – полностью его заслуга.