Но Неле Солдатенковой как будто бы нет до этого никакого дела. Что-то замкнулось в ее душе, и ничего она не может поделать с собой, не представляя себе жизни без этого «чертушки», как звали его в классе. Будто бы засело в ее душу горе матери, потерявшей сына на войне, и никак не хочет она поверить, что он уже не вернется к ней.
Игорь Черёмин чувствует черное ее роковое горе, которое не на шутку пугает его. Воображение рисует ему страшные картины: видит он Нельку то повесившейся от горя, то утопившейся, то лежащей на трамвайных рельсах. Боится теперь ее и, как только увидит, знает, что придется ему вести переговоры с погибающей от любви, с настырной до бесстыдства, бесчувственной к обидам и словно бы лишившейся рассудка слабоумной дурочкой.
— Игорек, — говорит она, вкрадчиво улыбаясь. — А у меня пятерочка есть.
— Ну и что? У меня тоже есть.
— Как «ну и что»! Можно посидеть где-нибудь, поговорить… А тут бара какого-нибудь пивного нет? Посидели бы культурно, выпили бы пива… Тебе хочется пива?
Он отвечает ей не глядя, обессилев говорить с ней и что-то доказывать:
— Моему ребенку четыре месяца, а жена с ним одна. Мы с ней по очереди с ребенком. Можешь это понять или нет? Какое же пиво! Я же не могу пьяный к ребенку прийти. Ночью он просыпается, а я пьяный, да? Ох, Нелька!
— Ну почему обязательно пьяный? Просто посидим… поговорим…
— О чем? Обо всем уже переговорили сто раз.
— А мне все равно интересно, — говорит она в мечтательном восторге. — Мне все интересно, что ты ни скажешь. Вот сейчас идем, а мне так интересно, просто не могу тебе передать. Если бы я тебе все рассказала, сколько я думаю о тебе. Я теперь ночью тоже просыпаюсь отчего-то! Ой, как интересно! Это, наверное, ты просыпаешься, а мне передается — я тоже просыпаюсь.
— Я тут не знаю никакого бара, — говорит Игорь Черёмин. — Есть один ларек пивной, но там не посидишь. Очередь там, как за «вечеркой», нацепит какая-нибудь мокрая губа на каждый палец по кружке с пивом, сядет под акацию на землю, пиво тоже на землю и доволен. Я не хожу туда. У меня настроение портится. Обидно за людей.
— А давай сделаем так: сядем сейчас на троллейбус и поедем. Может, где-нибудь есть пивной бар.
— Какой бар, Нелька? Какой бар? Ты как с луны свалилась, — говорит «чертушка», еле сдерживаясь.
Но садится покорно в троллейбус, входя в него вслед за оживленной, расторопной, озабоченной и словно бы окрыленной Нелей Солдатенковой. Стоят они на задней площадке троллейбуса, около кассы, в которую падают и падают монеты, позвякивая и проваливаясь.