— Интересно, сколько дал бы за него Барнум?[4] — промолвил Спайсер, — Ты настоящий красавчик, дружище. Как тебя зовут?
В ответ тот промычал что-то невнятное, но затем, увидев у нас трубки, изменился в лице и пробормотал что-то вроде «дай».
— Курить хочет, — вмешался Мэтьюз. — Видать, долгонько не видел курева, бедняга. Что ж, у меня есть старая трубка, пусть затянется.
Он достал трубку из вьючного седла, набил и дал старику, который тут же ее схватил, жадно затянулся и с удовольствием принялся дымить.
— И давно ты здесь живешь? — спросил я, когда он присел на корточки у костра.
— Не знаю, — ответил он, на этот раз довольно внятно.
— Не можешь вернуться? — продолжил Мэтьюз, которому была знакома местность по ту сторону прииска.
— Не хочу, — последовал еще один лаконичный ответ. — Лучше здесь.
Я услышал, как Спайсер пробормотал: «Совсем с ума спятил?»
Мы попытались выяснить у старика, откуда он родом, но он либо забыл, либо не понимал, чего мы хотим. На вопрос, как ему удается здесь выжить, он ответил с готовностью:
— Карни.
Карни — это ящерица семейства игуан, в сыром виде блюдо не самое аппетитное. А потом прозвучал вопрос, ставший поводом для написания этого рассказа. Задал его Спайсер.
— Ты, должно быть, уже давно живешь здесь один, — сказал он. — Как же ты обходишься без общества себе подобных?
— Здесь ведь прииск, — последовал ответ, — чего-чего, а народу хватает.
— Но прииск заброшен, — вмешался я, — и уже не первый год.
Старик покачал головой.
— Народу хватает, — повторил он. — Матрос Дик и Фриско, Дик Джонсон, Кокни Джим и еще с полсотни ребят. Они зарабатывают много денег на Золотом Юге, я слышал об этом не так давно, когда заглядывал в «Килларни».
Нам было ясно, что старик, как давеча сказал Спайсер, окончательно спятил. Некоторое время он продолжал разглагольствовать о прииске, и речь его была вполне разумной — я имею в виду, что она выглядела бы вполне разумной, не знай мы реального положения вещей. Наконец он поднялся, обронив напоследок:
— Ну, мне пора — они будут меня ждать. Сейчас наша смена — моя и Кокни Джима.
— Не ночью же, — буркнул Мэтьюз, сидевший по другую сторону костра.
— Мы работаем все время, — ответил старик. — Если не верите, пойдите и посмотрите сами.
— Ну уж нет, я туда больше ни ногой, — сказал Спайсер.
Однако во мне, должен признаться, пробудилось любопытство, и я решил пойти, просто чтобы посмотреть, что делает на прииске этот чудак. Мэтьюз собрался отправиться со мной, решился идти и Спайсер, дабы не оставаться в одиночестве. Недолго думая, старик первым зашагал к прииску. Из всех ночных путешествий, совершенных мной на протяжении жизни, это, несомненно, было самым странным. Ни разу наш проводник не повернул головы, но двигался такой рысью, что мы едва за ним поспевали. И только у первого участка он остановился.