В стороне, в просветленной сини неба, плыла на восток еле различимая армада бомбардировщиков. Проводив ее глазами, в которых гнездились тревога и желчная горечь, полковник обратился к командирам:
— Обстановка неизвестна. Приказов никаких. Надо полагать, немцы напали без объявления войны… А это значит… Сами понимаете: до границы тридцать километров.
Он еще с минуту прислушивался к артиллерийской пальбе, отчетливо доносившейся с запада, а затем отдал распоряжение:
— Действовать по плану боевой тревоги! Майор Новиков!..
— Я! — отозвался из группы командиров щеголеватый майор.
— Поставьте мотоциклистам задачу на разведку.
— В наличии только два экипажа, товарищ полковник, — доложил Новиков. — Остальные на соревнованиях мотогонщиков.
— Какие там мотогонщики? Ах, да… — Полковник зло сплюнул, почесал затылок и приказал: — Пошлите два экипажа и бронеавтомобиль.
— Есть!
— Первому батальону… — Командир бригады выжидательно смотрел на офицеров, кого-то искал глазами. — Командир первого батальона!
— Майор Бабинец с вечера уехал на зимние квартиры, к семье, — доложил Морозов.
Негодующе ворохнув глазами, полковник спросил:
— Капитан Волков здесь?
— Я! — раздалось из группы командиров.
— Приготовить батальон к бою…
— А как с боеприпасами? — послышался чей-то, похожий на бабий, голос. — В лагере ни одного снаряда!
— Знаю! — зло прервал полковник говорившего. — Командиру автороты («Я!» И один из офицеров взял под козырек) доставить личный состав второго и третьего батальона на зимние квартиры. Там загрузиться боеприпасами и прибыть сюда.
— Есть доставить людей на зимние квартиры и привезти в лагерь боеприпасы!
— Второму и третьему батальонам — на зимних квартирах снять с консервации танки, получить боеприпасы и выдвинуться к месту сосредоточения бригады согласно плану боевой тревоги.
— Есть! — в один голос произнесли два командира.
— Штабной автобус на месте? — повернулся полковник к младшему политруку Морозову.
— Никак нет. Ушел в Гродно за артистами… Сегодня концерт…
— Концерт… — Полковник кивнул головой в сторону границы, где бушевала война.
В лагере ждали снарядов с таким напряженно-тревожным нетерпением, с каким ждут врача, уже одно появление которого может спасти жизнь умирающему человеку, беспредельно дорогому всем.
Солнце поднималось выше и выше, синева неба блекла, делалась белесо-голубой; в ней непрестанно гудели моторы, уносившие косяки крестатых бомбардировщиков на восток. На западе же, там, где находилась государственная граница, вскипал грохот канонады…
А снарядов не было.
Примчались из разведки мотоциклисты. Сообщили, что немецкие танки пересекли границу, достигли Августовского шоссе и движутся одной колонной на Гродно, другой на Домброво. Не позже чем через двадцать минут они будут здесь, в лагере…