Мог ли он последовать за ней в Белмонт? Вероятно, мог. Однако Джулиан опасался, что его отъезд из замка может принести неприятные последствия им обоим. Не исключено, что Сибилла разозлится на него еще сильнее, чем сейчас, и разговора о том, как ей следует вести себя в случае явки в суд, не получится. Хорошо, что сейчас в Белмонте немало его людей, которые могут усмирить строптивую леди и даже скорее всего отправят ее обратно в Фолстоу. Только какой ценой?
В эту минуту Джулиан ощутил себя полным кретином. Это должно было прийти ему в голову еще вчера, сразу после прочтения письма Джона Грея. Он должен был читать его тысячу раз в течение нескольких часов. Читать и перечитывать. Вдаваться во все косвенные намеки и скрытые вопросы, пытаясь найти в нем несоответствия, а не ввергать себя в ураган необузданной ревности.
Поскольку Амиция Фокс уже пребывала в ином мире, у него оставался прекрасный выход, а именно: держать при себе Сибиллу, оттягивая дело на неопределенный срок, сохраняя в неприкосновенности и ее саму, и ее людей. А теперь он сам уничтожил такой исход.
Глупый, эгоистичный, дурацкий поступок! Безрассудная поспешность, в то время как он всегда гордился собственной логикой и ясностью ума. Он же сам уничтожил личные права Сибиллы на собственность самым ужасным образом.
С таким же успехом он бы мог просто назвать ее шлюхой. Гриффин не понимал, как такое могло с ним произойти. Он и представить себе не мог Сибиллу в подобном свете. Очевидно, часть мозга, отвечающая за логику, была слишком занята историями о романтических похождениях леди Фокс. Но теперь это уже не имело большого значения, так как все ушло в прошлое.
Сибилла оказалась права, считая его лицемером и ханжой. Как много женщин он знал до Кейтлин? Его же тошнило от всех этих шлюх, которые возникали и исчезали в темноте ночей винных таверн, полевых палаток и роскошных борделей! По крайней мере Сибилла выбирала себе временных спутников по их характерам и манерам поведения. Джулиан не делал даже этого. И теперь его терзал стыд. Раскаяние. Злость. И замешательство.
Мог ли он теперь любить Сибиллу? Безусловно — нет. Настоящая романтическая любовь — та, которая последняя и навсегда, — выпестывается годами. Человек познается постепенно, любовь нужно выращивать, невзирая на возникающие препятствия. Возможно, что даже как раз ради этих препятствий.
Не так ли?
Но когда он постарался представить себе собственное будущее, будущее свое и Люси, откуда ни возьмись тут же появилась Сибилла Фокс. Он уже не мог понять, как дальше жить, не видя ее ежедневно. Эти мысли вносили дополнительное неудобство: не хватало дыхания, грудь казалось крепко стиснутой, и сжатое горло не пропускало воздух. Что уж говорить про мысль о том, что он, быть может, не увидит ее никогда?