— Тьфу, шайтан тебя возьми! — тихо ругнулся он и зачем-то погладил череп рукой.
Братья бесшумно вошли в дом. Глаза Гушмазуко засияли от радости, когда он увидел сыновей. Но он даже не встал им навстречу, а встретил их по-мужски сдержанно, без лишних слов.
— Ну, рассказывайте, — просто сказал он, приглашая сыновей сесть возле него у камина.
Братья продолжали почтительно стоять у дверей.
Весть об убийстве сына старшины Адода и тяжелом ранении помощника пристава дошла до Харачоя еще днем. Ходили слухи, что и то и другое — дело рук сыновей Гушмазуко. Старик уже знал эту новость, поэтому Зелимхан коротко рассказал отцу, как было дело.
— Что ж, дети мои, — глухо заговорил Гушмазуко. — Теперь никто не посмеет упрекнуть нас в трусости, — старик встал и неторопливо прошелся по комнате. Как он ни ждал этой вести, все же где-то в глубине души Гушмазуко был против убийства в относился к нему как к тяжелой необходимости, освященной многовековым обычаем. Помолчав, старик добавил: — Главное сделали. Ну, а с Черновым как-нибудь позже...
— И его найдем, отец, — бросил Зелимхан, — только вы, пожалуйста, успокойтесь.
Гушмазуко вздрогнул и остановился перед сыновьями:
— Нет, нет, торопиться не будем, но и не забудем ничего, — сказал он. — Только вот что, не сегодня — завтра к нам могут нагрянуть власти...
— Еще раньше придут от Адода Элсанова, — высказал предположение Зелимхан.
— Им-то можно прямо сказать, что дело это мы совершили по адату, и предложить им покончить дело миром. Хватит кровь лить.
— Они не согласятся, отец.
— Почему ты так думаешь?
— Адод злой человек, мстительный, а главное — богатый. Он не захочет считаться с нашей честью! Но для борьбы с ним у нас есть оружие. Главная опасность нас ждет все-таки от веденских властей.
Воцарилось молчание.
— Отец, хоть я и молодой, но разрешите мне сказать, — подал голос Солтамурад, до сих пор молча стоявший у дверей.
— Говори.
— Кровь сына старшины я возьму на себя, — предложил юноша. — Пускай судят меня, пусть сошлют в Сибирь...
— Какой ты быстрый, — перебил его отец, — тебя в Сибирь, а этот в бегах. Куда же мне податься? — старик осуждающе посмотрел на младшего сына. — Ты лучше слушай, что старшие тебе скажут! — отрезал он.
Солтамураду почудился в голосе отца невысказанный упрек. В самом деле, ведь вся эта история началась из-за его любви к Зезаг. Потому юноша был искренне готов идти на любые жертвы, только бы не путать других в это дело. Он даже скрыл, что похитители Зезаг ранили его в махкетинском лесу.
Зелимхан, словно поняв состояние брата, взглянул ему в глаза и мягко улыбнулся. Казалось, эта улыбка говорила: «Не волнуйся, все обойдется хорошо».