— Ну что ж, — сказал старик, принимая деньги, — так и быть, купим то, что ты хочешь, но одну овцу, самую лучшую, я дарю тебе из своей отары.
— Зачем? Не надо, Зока, ты и так трудно живешь.
— Нет, Зелимхан, это мое желание, — заявил старик. — Ты уважь его! Пусть моя овца будет у тебя, а не на столе у старшины или пристава.
— Зачем же тебе кормить этих дармоедов?
— А что же делать? Беззащитные мы, Зелимхан, — вздохнул Зока. — Старшине — дай, писарю — дай, мулле — тоже дай, а приходит стражник, так ведь тоже берет самого лучшего барана...
— Сами избаловали их, — нахмурился Зелимхан. — Не давайте и все.
— Не давать, говоришь?
— Да. А что?
— Тогда еще хуже будет, — покачал головой пастух.
— Почему?
— Вздохнуть не дадут. Старшина замучает налогами, а мулла ославит на всю округу безбожником.
— Я же говорю, приучили вы их, а теперь отвадить не можете, — проворчал Зелимхан. — Сами виноваты.
— Конечно, — Зока вздохнул. — Разве может быть виноват в чем-нибудь старшина или мулла... Богатый человек может почувствовать себя виноватым разве что под кинжалом. Не под твоим ли кинжалом, Зелимхан?
Абрек задумался. Через некоторое время в хижину вошел молодой пастух и сказал:
— Какой-то человек, Зелимхан, спрашивает тебя.
— Кто такой? — поднялся абрек, беря в руки винтовку.
— Говорит, что ты его знаешь. Назвался Саламбеком из Сагопши.
Услышав имя товарища по тюрьме и бегству, Зелимхан поспешно вышел во двор. Вслед за ним из тесной каморки, в которой пахло свежим мясом и овечьим сыром, вышли и остальные.
Тепло встретив Саламбека, все они поднялись на плоскую крышу домика Зоки. Голубоватый свет луны освещал склоны гор, кошары овец и узкую дорогу, взбирающуюся сюда вдоль берега бурной реки.
Сын Зоки подал ужин: отварную баранину, горячий чурек и холодный айран.
* * *
На рассвете, когда Зелимхан с Саламбеком покидали стойбище пастухов, бодрствовали одни лишь собаки, сторожившие отары овец. Гостей провожал старый Зока, ехавший по делам в Дарго. Он просил своих новых друзей считать его очаг своим родным домом и не чураться его помощи.
— Когда понадобится, дайте только знать, и все мы тут же придем к вам на помощь, — говорил пастух, обращаясь к ним обоим.
— Я же сказал, Зока, что я как бы член твоей семьи, — отвечал харачоевец, повернувшись в седле к старику. — Пусть будет так, — кивнул головой Зока. — Я и к тебе обращаюсь, Саламбек.
— Баркалла, Зока. Очень рад, что у Зелимхана такие добрые здесь друзья.
— Мы и твои друзья. Ты наш гость, это обязывает нас быть особенно внимательными к тебе.