пальцы с нама- никюренными алыми ногтями Селеста.
Она практически вдавила Максона в стену. Ее свободная рука
расположилась у него на груди, а одной ногой она обвивала его
ногу. В разрезе платья виднелось бедро, в сумраке холла
отливавшее молочной голубизной. Селеста слегка отстранилась от
него и тут же вновь приникла к его груди, судя по всему, чтобы
поддразнить.
Я все ждала, когда он потребует оставить его в покое, скажет, что
она ему не нужна. Но принц этого так и не сделал, а, наоборот,
принялся целовать ее. Она явно блаженствовала, хихикая над его
пылом. Максон что-то прошептал ей на ухо, и Селеста прижалась к
нему всем телом, целуя его с удвоенным старанием. Лямка платья
соскользнула с ее плеча, открыв километр голой кожи на спине.
Никто из них даже не удосужился поправить ее.
Я оцепенела. Мне хотелось закричать или завизжать, но горло
словно сжала ледяная рука. Ну почему это должна была оказаться
именно она?
Селеста оставила в покое губы Максона и занялась его шеей. Издав
еще один непристойный смешок, она снова набросилась на него с
поцелуями. Максон закрыл глаза и улыбнулся. Селеста сдвинулась
в сторону и больше не заслоняла меня от принца.
Мне хотелось убежать, исчезнуть, испариться. Вместо этого, я
продолжала стоять столбом.
Так что когда Максон открыл глаза, то увидел меня.
В то время, как губы Селесты путешествовали по его шее, мы с ним
молча смотрели друг на друга. Его улыбка померкла, он стал похож
на каменное изваяние. Потрясенное выражение на лице принца
«-0s 253 -"©о
КИР А КА С С
наконец-то заставило меня сдвинуться с места. Селеста была так
увлечена своим занятием, что ничего не заметила, и я бесшумно
отступила в темноту, стараясь не дышать.
Едва очутившись вне зоны их слышимости, я бросилась бежать.
Стремглав промчалась мимо гвардейцев и лакеев, которые еще
были на ногах в этот поздний час, но слезы выступили у меня на
глазах еще прежде, чем удалось добраться до парадной лестницы.
Я взлетела по ступеням, протиснулась мимо встревоженного
охранника и скрылась в своей комнате. Там я плюхнулась на
постель, глядя в окно. Сердце у меня разрывалось.
Америка, какая же ты дура, какая дура! Я уеду домой. Забуду обо
всем, как будто ничего и не было. И выйду замуж за Аспена.
Аспен — единственный, на кого я могла рассчитывать.
Вскоре в дверь постучали, и в комнату, не дожидаясь ответа, вошел
Максон. В несколько решительных шагов он очутился у моей
кровати. Вид у него был очень рассерженный.
—
Ты меня обманывал! — Я накинулась на него столь
стремительно, что он даже рот не успел открыть.
—
Что? Когда?