В большой семье (Котовщикова) - страница 10
В дверях столовой стоял незнакомый мальчик лет одиннадцати, в синей матросской курточке, без шапки, с рюкзаком за плечами. Глаза у мальчика были темные, как спелые сливы. Они как бы освещали его загорелое лицо. Кудрявые запыленные волосы торчали у него во все стороны. Толстые губы запеклись коркой, а нижняя треснула. У Оли мелькнула мысль, что будь кожа мальчика почернее, он был бы совсем похож на негритенка.
— Здравствуйте, — повторил мальчик. — Дядя Витя еще не ушел в армию? Кепку я потерял. — Он провел рукой по пыльным вихрам. — Наверно забыл в бомбоубежище. Там ничего, в бомбоубежище. Только скучно. Ты, Оля, еще камса, оказывается. А я думал, ты больше. А где же Дима? Что вы тут живете, я сразу узнал: на двери табличка, карандашом написано: «Хрусталевы». У вас тоже самолеты летают над городом? А все-таки у нас больше…
Оправившись от неожиданности, няня поставила утюг на подставку и грозно подступила к мальчику:
— Это как ты в квартиру прошел, малец?
— Дверь была не заперта…
— Ах ты, наказанье! — Няня всплеснула руками. — Это, значит, Марья Петровна дверь не захлопнула.
— А тебе, собственно, кого нужно? — вызывающе спросила Оля. Она была глубоко оскорблена: как смеет этот мальчишка называть ее «камсой»!
— А-а, я и забыл представиться! Иосиф Борисович Абелин.
Мальчик вежливо протянул няне руку, которую няня неуверенно пожала. Ося шагнул, и из его рюкзака что-то со стуком упало на пол. Оля взглянула и насмешливо скривилась: на полу лежал зазубренный осколок зенитного снаряда.
— А у нас их уже сколько хочешь, осколков, — заметила она небрежно.
— И у нас сколько хочешь. — Мальчик, не поднимая осколка, толкнул его ногой. — Еще больше, чем у вас.
Авдотья подозрительно оглядела мальчика.
— Ты чей? Отдохнуть зашел?
Мальчик посмотрел на нее с удивлением.
— Да просто меня мама прислала! — воскликнул он нетерпеливо и с ноткой возмущения в голосе. — Почему вы не понимаете? Письмо мамино в камере хранения. В чемодане, конечно, а не просто так. Боялся я брать в сумку. Вдруг потеряю. Я от самого Симферополя ехал. Только до Мелитополя был у меня попутчик — один майор. У него орден еще с финской войны. А дядя, может быть, тоже уже призвался?
Треснутая губа, видимо, причиняла мальчику боль: морщась, он часто растягивал ее и трогал пальцем.
— Губу-то не тронь! — сказала няня. — Руки грязные. Ничего я в толк не возьму, откуда ты такой взялся!
— Ты же просто Ося! — вдруг догадалась Оля. — Почему ты прямо не сказал?
— Здравствуйте! — возмутился мальчик. — А я разве выдаю себя за Петьку или Степку? Я, конечно, Оська. Сесть можно?