История нравов (Фукс) - страница 288
Здесь необходимо указать на то, что, вопреки отрицанию отдельных лиц и несмотря на бессознательность в большинстве случаев этого стремления, во многих людях чрезвычайно сильно развито желание выставлять себя в обнаженном виде, и притом обнаженном в эротическом смысле. Та же тенденция сказывается отчасти и в так называемой культуре наготы, культуре нагого тела.
Преднамеренно эротическая форма купального костюма доказывает это на морских курортах, посещаемых богатыми слоями. Если бы люди относились равнодушно к телу, то это привело бы к безразличному в эротическом отношении костюму. Жизнь в фешенебельных морских курортах, расцвет которой относится к 50-м гг. истекшего столетия, есть поэтому та общественная форма, которая, позволяя обнаруживаться этому эксгибиционизму в рамках буржуазной морали, не уничтожает самих этих рамок. Не следует забывать, что фешенебельные морские купания становятся поэтому местами сборища для всего элегантного демимонда, для которого они предоставляют, естественно, самую выгодную возможность показать всему миру, то есть всему платежеспособному миру, все те физические достоинства, курс которых стоит особенно высоко. По этой причине такие курорты, как Трувилль, Остенде и т. д., всегда были и еще теперь остаются центрами жизни, посвященной рафинированным эротическим наслаждениям.
Со времен античной древности театр никогда не играл в умственной жизни такой всеобъемлющей роли, как в течение всего буржуазного века. Театр был той ареной, где впервые в XVIII в. пропагандировались буржуазные идеи, и всегда, когда потом всплывали новые идеи, подмостки становились для них одним из наиболее важных полей битв. Вся жизнь буржуазного общества праздновала свое возрождение на подмостках театра.
Нас интересует здесь иная сторона дела, а именно тот связанный с только что названной чертой факт, что театр был в продолжение всего XIX в. вместе с тем и одним из наиболее важных духовных развлечений масс. Благодаря этому он сыграл и все еще играет чрезвычайно видную роль в истории публичной нравственности, ибо в еще большей степени, чем борьбе общественных сил, служит он интересам предпринимателей-капиталистов. Стало это возможным потому, что лишь меньшинство ищет в театре просвещения и вдохновения, только меньшинство хочет получить там художественное наслаждение, тогда как большинство просто идет туда ради пикантной забавы. Автор и директор, считающиеся с этими наклонностями толпы, делают лучшие дела.
Так возникли фарс и оперетка с их специфическим содержанием, и вот почему многие писатели стараются действовать под видом серьезной комедии и бытовой драмы на половое чувство. Конечно, с подобными спекуляциями не следует смешивать или ставить на одну доску мужество тех поэтов, которые серьезно изображали на сцене половые проблемы и конфликты. Такое смешение достойно разве лишь лицемеров-пиетистов. Так как подобный мужественный анализ половых отношений, облаченный в драматическую форму, встречается теперь все чаще и чаще, то это дает нам, конечно, право говорить о росте в обществе чувства ответственности перед лицом таких вопросов, причем безразлично, будет ли автор трактовать их серьезно, сатирически или же юмористически.