Для большинства молодых аристократок красота была тем капиталом, который они пускали в оборот и который почти всегда приносил им ростовщический процент. В своем описании английского двора конца XVI в. англичанин Вильсон говорит: «Многие молодые аристократки, очутившиеся благодаря расточительной жизни родителей в стесненном положении, смотрели на свою красоту как на капитал. Они приезжали в Лондон, чтобы продать себя, добивались значительных пожизненных пенсий, выходили затем замуж за выдающихся и состоятельных людей, и на них смотрели как на благоразумных дам, даже как на героические умы».
Повинуясь эротическим капризам могущественного покровителя, немало дам завоевали себе и мужьям общественное положение. Ничто так не просвещало князей относительно выдающихся способностей их подданных, как любовные таланты их жен. Соблазнительная красота жены, дочери или сестры упрощала самые сложные юридические дела. Для бесчисленного множества судей не было более убедительного аргумента, более серьезного довода в пользу обвиняемого, как прекрасная грудь или очаровательное тело его жены, в особенности если она была не прочь впустить судью в этот эдем.
Чем неблагороднее были средства, пускавшиеся в ход аристократией в борьбе за место королевской любовницы, тем выше была гордость плебеев, если женщина из этого класса побеждала своих аристократических конкуренток. И не только ее семья, удостоившаяся такой чести, утопала в блаженстве, если дочь или жена попадали в чин королевской любовницы, но часто и все бюргерство данного города исполнялось гордости и видело в этом честь, выпавшую на долю всего класса. В этой подробности ярко сказался характерный для эпохи и для классового развития момент.
Если, по мнению этих общественных кругов, высшим счастьем, которое могло выпасть на долю хорошенькой женщины, было стать королевской метрессой, то удостоиться внимания герцога, графа, кардинала, епископа, даже простого дворянина тоже было незаурядной честью… В конце концов на свете существовал только один король и один папа. Карьеру же сделать хотелось каждой. Так ужели же не отдать тот чудесный капитал, который представляла собой физическая красота дочери или жены, в руки какого-нибудь платежеспособного и влиятельного аристократа? Очень многие порядочные мещанки придерживались поэтому всегда того мнения, что их любовный капитал должен по крайней мере таким образом приносить как можно больший процент.
Эта столь обычная гордость горожан карьерой проститутки, делаемой их женами, представляла собой, впрочем, вполне естественное проявление исторической ситуации. Везде там, где абсолютизм достигал господства — например в таких городах, как Париж, Лондон, Рим, Вена, Мадрид, и, кроме того, во многих епископствах, — вся буржуазия очень быстро попадала в полную экономическую зависимость от двора и потому логически воспринимала и его «мораль».