В напряжённой обстановке, как и в боевой, для разрядки иногда хватает одной фразы. И Дед Сериков строго скомандовал своему старому товарищу: — Кончай нюни распускать, старый хрыч! — И добавил, уже спокойным отеческим тоном:
— Давай-ка мы с тобой к угощению причинимся, Стёпа! Скажу по правде, и меня тянет с тобой в родные Дубравы. Душа заныла, хоть плачь. Ну да ладно, пусть сбудется всё, что ты себе наметил. Не забывай нас, откланяйся местам родным и от меня тоже. Небось, доведётся и на… её могиле побываешь?
Не договорил Сериков, не смог имени им известного произнести, и к его горлу подкатил тот же ком, не дав его назвать. Трагически погибшая в Гражданскую его первая жена, единственный человек, чьё имя для него было и осталось святым. С болью утраты жил Сериков Дмитрий Михайлович уже который десяток лет, с восемнадцатого года. С той самой ночи, когда случайная пуля колчаковского бойца сразила её насмерть.
— Да что теперь об этом вспоминать, Стёпа, поклонись, да и только.
Два старых друга мирно сидели, разговаривали, вспоминали всё, что было меж ними за долгие, долгие годы. На короткое время улетучились все горести тяжёлого прошлого: голод, войны, утраты близких, подлые предательства и вся подобная чушь. Осталась только счастливая прожитая жизнь одна на двоих. Семь с хвостиком десятков лет, почти век — Вечность! На второй или на пятый план отошло то, что сегодняшний день прощальный, что, расставшись через час или два, они никогда больше не встретятся. И только Степан ни на секунду не забывал о намеченном на сегодня важном разговоре с Дедом Сериковым. Это единственное, что свербело душу, не давая полностью расслабиться, предаваясь приятным воспоминаниям.
5
Палкану не впервой бывать на этом подворье. Здесь он свой, мало того, своя миска с кашей и костями стоит на своём, известном ему месте. Только не до разносолов ему сейчас. Пока ещё он не наигрался в погоню с Кнопкой. Гоняться за этой шустрой бестией всё равно как за солнечным зайцем.
Он тоже всегда рядом на стене перед самым носом бывает, а поймать ну никак не ухитришься. С крысой запросто, а с Кнопкой, которая немногим крупнее этой крысы, полный облом. В лучшем случае хвостом по глазам хлестанёт и за угол шасть, поминай как звали. А то разгонится по двору и пред забором резвый прыжок в сторону, как мотылёк на ветру, и уже чешет в обратном направлении с такой же скоростью. У Палкана проделать то же самое получилось отлично — совершенно отлично от траектории полёта мотылька Кнопки. Если описать в точности, то выглядит этот финт так: то место, в котором Кнопка резко порхнула вправо, Палкан пролетел по инерции, резвые лапы не успели среагировать и упереться в землю для резкого торможения. В нужный момент они предательски остались в завершающей фазе полёта — сзади. Результат погони таков, что барбосу пришлось тормозить тем, что ближе всего к забору, то есть его щенячьей мордой по тому самому забору. Так вот, ударчик мордочкой об заборчик был неожиданным и сильным, как говорится, с маху. Скажу наперёд, забор выдержал. Кнопка, в это время мчавшаяся от забора со скоростью «Летучего голландца», услышав грохот и жалобный визг, вздрогнула на ходу и встала как вкопанная. Она увидела последствия своей шалости и поняла ситуацию по-своему.