Евгений спокойно сел в машину и доехал до угла. За углом уже стоял трясущийся от холода беглец в больничной одежде, тапочках и одном носке.
— Быстро же ты! — усмехнулся Трубников.
— Врубай скорее печку! — простонал Колесников и плюхнулся на переднее сиденье.
Они рванули подальше от этой чертовой больницы, но вскоре Трубников сбавил газ. А собственно, куда вести господина журналиста? На Ленинский проспект? Но туда с утра явится милиция. К себе на Сущевский вал? Но и к Трубникову завтра могут нагрянуть. Так куда?
— Ну чего ты встал? — простонал Колесников, все еще трясясь от холода, хотя в машине уже было как в парилке.
— Думаю, куда тебя спрятать? Тебе нужно сейчас лечь на дно минимум на пару недель. Понял? Есть у тебя какая-нибудь бабенка незасвеченная?
— Бабенка? — растерялся Колесников.
— Ну да, баба! Девка! Лялька! Любовница! Дама сердца! Ты хочешь сказать, что у тебя нет даже любовницы.
Колесников как-то неопределенно повертел головой.
— Ну, ты даешь, Диман! А Людка Зыбина?
— Нет! С ней все кончено.
— Надо же… Что будем делать?
Трубников покрутил головой по сторонам.
— Где мы находимся? По-моему, это Рязанский проспект. Слушай, где-то здесь поблизости обитает Вова Кузнецов. Что, если к нему? У меня, кажется, был его телефон.
— Ты думаешь? — с сомнением произнес Колесников. — Я слышал, что у него с головой не в порядке.
— Тебе ли опасаться? Боже мой! Наоборот — вы друг друга поймете, — засмеялся Трубников и извлек из кармана электронную книжку. Немного порывшись в ней, он воскликнул: — Мы спасены! Телефон есть! Ура!
Не долго думая, Трубников набрал номер Кузнецова и тут же услышал его дремучее «алло».
— Володя, привет, это Женька Трубников, твой одноклассник. Мы тут с Димкой Колесниковым проезжали мимо и вдруг вспомнили о тебе. Как ты жив?
Кузнецов даже не удивился.
— Ну так заезжайте, если рядом! Поговорим, — невозмутимо ответил он. — Я как раз один. Записывайте адрес.
Кузнецов встретил их с широкой улыбкой. Он почти не изменился после школы, только под глазами появились фиолетовые круги и лицо стало землистого цвета. А так все тот же стройный брюнет с ясными глазами. Во взгляде не было ничего того, что говорило о сдвиге по фазе. Только движения стали замедленными и речь с огромными паузами. Впрочем, он всегда был неторопливым.
— Проходите, — произнес Володя, извлекая из шкафа тапочки. — Только не пугайтесь: у меня в квартире небольшой беспорядок.
— Не из пугливых, — отозвался Трубников и прошел в комнату.
Однако тут же с изумлением застыл на пороге. То, что хозяин назвал небольшим беспорядком, классически называлось полным бардаком. Если бы не стеллаж с книгами в дальнем углу, можно было подумать, что находишься в городе Содоме после излияния Божьего гнева. Повсюду в каком-то страшном беспорядке валялись совершенно немыслимые вещи: железки, бревна, коряги, камни, булыжники. На стенах висели черт знает что за картины, с потолка свисали какие-то крюки, на полу стояли деревянные клетки, и в них кто-то шебаршился.