«Они все думают, что я биоробот, — подумал Александр, выходя из здания. — Что сладострастие, гнев, алчность мне в принципе незнакомы, и поэтому я подойду для этой роли».
Богданов воспринял его молчание как неодобрение.
— А как ты хотел? Сейчас мы, все пережившие, в таком положении, что у нас есть всего два варианта, прямо Гамлет: to be or not to be. Сечешь? Жить или вымереть как гребанные мамонты… Наша надежда — это сильная держава. С ней связано наше будущее, быть может, суровое и непростое, но будущее, — Владимир хрустнул пальцами. — Эх, попасть бы мне в президенты до войны. Я бы сразу объявил о прекращении существования Федерации… и о воссоздании Советского Союза. В виде евразийской православной империи. И чтоб за светской властью следил, словно пес на длинной цепи, духовный лидер с полномочиями как у иранского аятоллы. Это первый указ. А второй — собрать всех либерастов и извращенцев на огромную баржу и затопить ее посреди озера Байкал. Да еще журналистов. Один был нормальный, Михневич, царствие небесное, а остальные — предатели.
— Почему именно Байкал?
— А это самое глубокое озеро в мире. Хотя нет… жалко… самый большой источник пресной воды. Лучше бы было этих гадов в контейнеры для отходов — и в Марианскую впадину ухнуть. Уверен, народ поддержал бы и первый, и второй пункты. Давай, езжай, — он вдруг посмотрел на Данилова с хитрой усмешкой. — Может, жену себе наконец-то найдешь. И перестанешь на чужих коситься.
Богданов, конечно, имел в виду Настю. Если бы Владимиру в голову втемяшилась бредовая мысль, что Александр мог положить глаз на его Машу, он бы убил его на месте.
Данилов ушел и, чтоб не думать о последних словах, думал о неоднозначностях в выборе лидера.
Когда он в первый раз увидел Богданова, тот напомнил Саше сумасшедшего артиллериста из романа Герберта Уэллса «Война миров». Тот тоже хотел построить Дивный Новый Мир при помощи одной лопаты, и плевать ему было на такую мелочь, как марсиане. Но постепенно Саша понял, что более прагматичного человека, чем Владимир, на свете не найти. Тот, несомненно, был человеком с идеями. Но не из тех, кто посвятил жизнь слепому служению этим идеям. Наоборот, он заставлял идею служить себе. И людей, которые в эту идею верили. Именно такие люди всегда были кормчими, и именно таким место у руля, когда корабль входит в шторм, подумал Александр. Но вот их методы… они упорно не хотят думать про щепки. А щепкам больно. Они плачут, и иногда кровавыми слезами.
Не боги горшки обжигают. И кухарка с хорошими мозгами может управлять государством, тем более, если в государстве десять тысяч человек. Но смогут ли бывшие рабочие, врачи, учителя, мелкие клерки преуспеть в том, что провалили «эффективные профессионалы» из потомственной бюрократии? Пока у них получалось. По крайней мере, армию «эффективных» они разорвали на клочки.