— Раз Фэнни переехала сюда, значит, жизнь у нее наладилась, — сказала моя собеседница. — Раньше она жила на Рейлтон-стрит. Ну, мы знаем, что это такое. В квартире одна жилая комната — спальня вместе с гостиной, — и говорят, в некоторых домах за ночь столько денег переходит из рук в руки, что не поверишь. Чего там только нет.
Я сумел узнать номер дома и поехал на Рейлтон-стрит. Она представляла собой ряд мрачных, обезображенных домов с шелушащимися портиками и убогими фасадами. В окнах висели грязные кружевные шторы, перед полуподвальным окном поднимал голову закопченный лавровый куст. Я насчитал девять кустов перед двенадцатью домами; остальным кустам даже не хватало предприимчивости создать горсточку покрытых сажей листьев и расщепляющийся ствол. Это был до того явный шаг вниз, что я удивился: как обладавший такой культурой Ван взял в секретарши девушку из этого района? Но вспомнил Фэнни и подумал, что она преобразила бы даже это невыносимое окружение. Домовладелица сказала сразу же: «Если вы пришли к ней, то ошиблись адресом» — и захлопнула бы дверь у меня перед носом, не сунь я ногу между дверью и косяком.
— Я навожу справки для полиции, — солгал я.
Дверь открылась пошире; сморщенное лицо домовладелицы выразило что-то похожее на любезность.
— И меня это не удивляет. Знала бы я, что это за девица, ни за что не позволила бы ей жить в моем доме. Никто не скажет, что я нетерпима, но когда доходит до шашней с желтокожими, это переходит всякие границы. — Она развела пухлыми руками, широкое обручальное кольцо глубоко врезалось в бледную плоть. — Я не хотела иметь с ней никаких дел после того, как она связалась с этим китаезой.
— Этот китаеза, как вы его называете, был очень известным человеком, — отчеканил я, напрягая голос, как напрягают ремни катапульты для придания выстрелу наибольшей силы. — Мисс Прайс работала у него секретаршей.
— По мне будь он хоть китайским принцем, — упрямо заявила эта особа. — Хочу только сказать, что есть достаточно белых мужчин, у которых девушка может найти работу. Я всегда терпеть не могла иностранцев. Когда он однажды пришел и сказал: «Я подожду у нее в комнате, раз ее нет дома» — я его сразу выпроводила. Заявила, что в комнатах у моих жильцов не бывает мужчин. Это приличный дом, и пока он принадлежит мне, он будет приличным. А когда она вернулась — в три часа ночи, можете поверить, — я сразу же сказала: «Если хочешь играть в свои грязные игры с желтокожими, то играй не в моем доме». И это был у нее не единственный китаеза. Я собственными глазами видела ее сидящей в кино с другим. Так вот, мне нужно зарабатывать на жизнь, заботиться о других постояльцах. «Убирайтесь отсюда, — сказала я ей. — И не думайте о плате за неделю. Если останетесь тут, я потеряю больше». — И она съехала? — спросил я, недоумевая, что могло привести мою красавицу Фэнни в этой мерзкий дом.