— Что? — ты смѣешь разговаривать?
— Да позвольте: это не по закону.
— Не по закону? Тебѣ, азіатской канальѣ, законы стали извѣстны? Законовъ тебѣ надобно? А когда тебѣ въ Персіи, за кражу кочана капусты, секимъ-башка хотѣли дѣлать, тогда ты тоже о законѣ разговаривалъ?!
— Да, позвольте! — отъ этого-то я и ушелъ къ вамъ…
Не внемлютъ!
Эта злополучная, архаическая Персія, что лежитъ у насъ подъ самымъ бокомъ, — обоюдоострое несчастіе.
Закавказскій мусульманинъ говоритъ:
— Персидскіе законы ужасны, казни страшны, но я знаю, чего и за что я могу ждать отъ персидскихъ властей. Поэтому на персидской территоріи я не позволю себѣ разбойничать, ибо — самому дороже. Но — какъ мнѣ вести себя на территоріи русской, я не имѣю точныхъ представленій.
Ибо одна вещь — великолѣпное русское законодательство, а другая — уѣздный начальникъ, приставъ, помощникъ пристава. Своему брату-персюку, судьѣ неправедному, я скажу стихъ изъ Корана, и онъ, будь насильникъ семи пядей во лбу, не возразитъ мнѣ, ибо слово Корана для него рожонъ, противъ котораго не попрешь. Русскій же законъ не спасетъ меня своимъ авторитетомъ: напротивъ, я то и дѣло, стоя на совершенно законной почвѣ, подвергаюсь неожиданностямъ, которыхъ надъ моимъ нравственнымъ «я» не смѣли оказать на персидскомъ берегу Аракса, гдѣ съ моимъ тѣлеснымъ «я» — что хотятъ, то и сдѣлаютъ.
Нѣтъ ничего легче, какъ озлобить человѣка, которому выгодно озлобиться. Двѣ-три картины вродѣ оплеванія армяниномъ мусульманина, и соотчичи послѣдняго будутъ убѣждены, что гяуръ, у котораго они, довѣрившись гяурскимъ баснямъ, искали справедливости и законной защиты, есть, въ концѣ концовъ, и впрямь, только гяуръ, только невѣрный… Обаяніе «русскаго» исчезаетъ, остается лишь невѣрный, исконный врагъ, съ которымъ заповѣдано бороться искони и до конца дней земныхъ всѣми средствами земными…
Мурадъ очень живо помнитъ, какъ вышелъ онъ впервые на разбой. Татаринъ и мусульманинъ, онъ не имѣлъ права носить оружія, — и у него ничего не было про запасъ, кромѣ суковатой палки изъ «желѣзнаго» дерева. Но, когда татарину надо найти оружіе, онъ знаетъ, гдѣ его искать. На то есть цѣлая нація даровыхъ, невольныхъ поставщиковъ. Мурадъ отправился въ горное ущелье и… когда выѣхалъ на тропу, пролегавшую мимо ущелья этого, первый купецъ-армянинъ — съ цѣлымъ арсеналомъ ружей, револьверовъ и кинжаловъ, на случай нападенія, — новоиспеченный разбойникъ заступилъ ему дорогу съ рѣшительнымъ и грознымъ видомъ. Храбрый коммерсантъ совершенно забылъ преимущества своего вооруженія и самымъ смиреннымъ образомъ отдалъ палочнику-татарину и ружья свои, и револьверы, и кинжалы, и кошелекъ. А затѣмъ Буль-Буль стала ходить въ шелку и въ атласѣ, а передъ Мурадомъ всѣ стали гнуть шапки… и въ то же время писать на него доносы, какъ на вновь объявившагося разбойника… Затѣмъ исторія короткая: облава… погоня… два выстрѣла — два покойника… перспектива висѣлицы… Персія…