– Естественно.
– Не иронизируйте, Иван Иванович. У вас свой участок работы, скажем так, у меня – свой.
– Не спорю, каждому – свое. Но иногда не мешает знать и чужое, – улыбнулся Матейченков.
– Иван Иванович, а можно начистоту? – видно было, что артист решился задать вопрос, давно мучивший его.
– Задавайте.
– У меня, может быть, в жизни не будет больше такого разговора… И встречи с таким человеком, как вы…
– Слушаю.
– Я очень внимательно вас выслушал. И все понял – ну, в меру моего разумения. И про международные террористические организации, которые помогают чеченцам, и про добровольцев, и про финансовые и прочие потоки…Но! – Он многозначительно поднял палец. – Между нами, девочками, говоря… Что касается нас, наших войск… Мы-то воюем хреново?
– Вот это неправда, товарищ артист.
– Но я же читаю прессу, смотрю телевидение, черт возьми, каждый день…
– Вот-вот. Пресса, телевидение.
– Но я же не слепой!
– Вы каждый день смотрите телевидение, а я каждый день воюю, – сказал Матейченков. – Как вы полагаете, кто ближе к истине?
– Тогда растолкуйте и мне, несчастному штафирке, ежели вы еще не прониклись ко мне глубочайшим презрением…
– Оставим декламацию на завтрашний концерт. Кстати, концерт очень понравился нашим бойцам, они в восторге…
– Спасибо.
– Возвращаясь к действиям наших войск… Что вы, собственно, имели в виду?
– Хорошо, давайте конкретно. Вот совсем недавно, когда чеченские боевики вторглись в Дагестан, из-за чего и началась вся катавасия… Я, честно говоря, был возмущен до глубины души этим актом вероломства. Думаю, как и подавляющее большинство российских граждан. Читал газеты от корки до корки, хотя, если откровенно, не терплю это занятие. Опять же ящик треклятый смотрел, как только время свободное выдавалось…
– И что же?
– Только и слышал, что наши вооруженные силы к войне оказались не готовыми. Лупят их боевики в хвост и в гриву, потери мы дикие несем, все у нас плохо, куда пальцем ни ткни.
Генерал кивнул:
– Я тоже читал про такое.
– Что же получается, Иван Иванович? Неужели все врут? Может ли вообще быть такое?
Матейченков промолчал.
– Вы, если не хотите, можете мне и не отвечать, как говорят адвокаты, – продолжал артист. – Я не обижусь, честное слово. Я же все понимаю: честь мундира, опять же военные тайны и все такое прочее… Давайте лучше допьем эту бутылку, и по койкам. Завтра рано вставать.
– Спасибо, я не пью.
– Ну, извините…
– Вы задали серьезный вопрос, и он требует серьезного и обстоятельного ответа. Да, наши вооруженные силы, к сожалению, несут потери.
– Большие?
– Немалые.