— Мне, милостивый государь, никак нельзя-с. Мне болеть не полагается. Это иным прочим хорошо-с, а меня ножки кормят.
— Почему же вы тогда доктора Ястребцова искали?
— Стала бы я для себя, как же-с! Он для моего номера третьего понадобился.
И, ответив столь неудобопонятно, опять устремилась в пространство. Под конец она меня даже начала беспокоить. Что за странное такое существование? У кого я о ней ни спрашивал, все, оказывается, её видели, замечали, но никто толком не знал.
Раз захожу к приятелю. Его не оказалось дома. Горничная, которую мы за глупость называли кратко «лупеткой», прибавила, что «барыня не приказали сказываться, потому что у них Анфиска сидит». Я, улыбаясь, пошёл было к выходу, как вдруг двери в спальню к хозяйке отворились и оттуда, всё так же тормошась и поправляя непокорного пижона, пулей вылетела моя старушка, на бегу присела мне и, очевидно, сконфузилась. Растерялась и следовавшая за нею дама, которую у нас называли «модницей».
— Ах, это вы?
Разумеется, я не мог отрицать, что это именно я.
— Мужа нет, войдите!
— Да, ведь, и вас тоже нет? — засмеялся я, но моё любопытство так было возбуждено, что я прошёл в гостиную.
«Лупетка» зачем-то принесла туда же моё пальто, но барыня её прогнала. Мои сведения о знакомой незнакомке теперь обогатились. Я знал уже её имя и, как ни в чём не бывало, спросил:
— И у вас бывает Анфиса?
Хозяйка покраснела до висков, не зная, куда глаза девать, что меня окончательно сбило с толку. Она, вместо ответа, заинтересовалась приехавшим из Петербурга оперным петухом, — дело было в большом университетском городе. Потом с необыкновенною торопливостью стала мне рассказывать, какой у неё прекрасный человек муж, и как он её любит.
— Сегодня, например, я только заикнулась, что мне нравится, и вдруг вижу у себя на столике золотую змею с рубиновыми глазками от Шпигеля.
Глазки или змея от Шпигеля, — я не понял, пока всё так же смятенно и суматошливо она не показала мне футляр с браслетом.
— Правда, хорошо?
Я сделал восторженное лицо.
— А Анфиса… — вдруг сама вспомнила она. — Пожалуйста, вы не думайте… Я, знаете, ей помогаю иногда… Бедная женщина… Ну, и притом когда-то в нашем круге вращалась… Так Иванов завтра концерт даёт, да?
В другой раз сижу у купца Бедровитого. Купец, как следует быть купцу в губернии. Вчера только перестал носить сапоги бутылками и выпустил штаны на свободу. Носовой платок держит постоянно, по новости дела, в руках. Мы-де не как прочие… Не перстами. Даже бороду обрил с тех пор, как женился на «емназистке».
— Вы не думайте, я её, Шурку-то, с аттестатом взял… Похвального поведения девица!