По дороге к набережной Виктории Ровена гадала, как Джонатону удалось уговорить Дугласа на поездку в Лондон. Девушка обменивалась с пилотом письмами через его мать. Если та и находила странным, что они пишут друг другу через посредника, то ничего не говорила, да и Кристобель радовалась каждому появлению Ровены, когда та заезжала забрать очередную порцию посланий от возлюбленного. Джордж, наоборот, ходил кругами и бросал на гостью косые взгляды, пока мать не выгоняла его из комнаты с извинениями за невоспитанность сына. Порой Ровена задумывалась, не повредился ли старший сын Уэллсов умом после смерти отца.
Ровена пересекла наискосок Кафедральную площадь, и мысли о Джордже вылетели из головы. Она радовалась возвращению в Лондон. Да, в Саммерсете лежали ее истоки, и ей нравилось аббатство, но родным домом оставалась столица. Там она прожила бульшую часть жизни, с отцом, Викторией и, конечно, с Пруденс. Сердце сделало болезненный скачок, как всегда при воспоминаниях об отце и названой сестре — двух членах семьи, потерянных навсегда. Вслед пришли волнения о Пруденс: как складывается ее жизнь, счастлива ли она? Виктория говорила, что при последней встрече та выглядела довольной, но кто знает… Ровена хотела бы убедиться в ее благополучии лично. Объяснить, как все зашло так далеко и почему она ничего не успела сделать…
Девушка сделала глубокий вдох. Она не позволит омрачить сегодня свое счастье. Не даст возобладать серости последних месяцев, никогда.
Усилием воли Ровена перевела мысли на Джона. Миновало уже три недели с последней встречи и прощального объятия, а в небо они не поднимались еще дольше. Месяц назад состоялся последний опьяняющий урок. Джон наконец-то позволил ей сесть за штурвал и поучиться разворачивать аэроплан на поле. При одном воспоминании до сих пор учащался пульс. Джон назвал ее прирожденным пилотом.
В следующий раз он будет сидеть на пассажирском сиденье. А затем она научится летать сама. Одна.
Издалека донесся запах реки — странное сочетание гнили и дегтя. За домами показалась Игла. Ровена остановила первого попавшегося прохожего, у которого заметила свисающую из жилетного кармана цепочку для часов.
— Будьте любезны, не подскажете который час?
Мужчина вытащил часы и близоруко прищурился на циферблат:
— Половина второго, мисс.
— Благодарю.
В сквере у обелиска Ровена нашла скамейку и присела, наслаждаясь пригревающим спину солнцем. У ног собрались воркующие голуби, но вскоре поняли, что кормить их не собираются, и отправились на поиски более щедрых прохожих. По площади прогуливалось множество горожан, радуясь первому теплому дню после долгой зимы. В строгих черных колясках катили бледных младенцев, рядом бегали ошалевшие от неожиданной свободы не менее бледные дети, а почтенные джентльмены не спешили возвращаться с послеобеденного променада.