— То есть ты устроила для меня праздник, даже не зная, поступил я или нет?
Пруденс кивнула. К собственному удивлению, на глаза навернулись слезы.
— Мне ужасно повезло с женой, но тебе повезло больше, — усмехнулся Эндрю.
— Почему?
— Потому что я сдал экзамены.
Сердце гулко забилось в груди.
— Сдал?
Эндрю кивнул, и Пруденс бросилась в его объятия, а затем повернулась к окнам квартиры и победоносно вскинула сжатый кулак.
А затем этим же кулаком стукнула мужа в грудь:
— Кошмар! Поверить не могу, что ты меня разыграл!
— Только представь, — усмехнулся Эндрю, зеленые глаза искрились смехом. — Через четыре долгих года я стану ветеринаром. Ты сможешь подождать, пока я учусь? И тогда мы наконец заведем собственный дом.
Пруденс кивнула. Сейчас, как никогда, ее посетила уверенность в принятом решении.
— Мой дом там, где ты.
Эндрю с улыбкой взял ее за руку, и они направились к ожидающим гостям.
* * *
Ровена сидела в зимнем саду и наблюдала через окно, как Виктория и Кит прогуливаются по розарию. Розы только начинали цвести. Каждый бутон выглядел нежданной драгоценностью в оправе из молодых листьев, в отличие от июньского буйства красок и аромата.
Виктория вернулась домой почти две недели назад. Когда Ровена впервые увидела сестру, она разразилась рыданиями при виде просвечивающих сквозь тонкую, пергаментную кожу косточек. Виктория выглядела так, словно легчайшее дуновение ветерка унесет ее навсегда.
Передвигалась она медленно, будто опасалась поломать хрупкие кости. Даже тетя Шарлотта всплакнула, хотя и постаралась скрыть слезы за носовым платком. Теперь графиня и Стряпуха часами составляли меню, чтобы как можно скорее откормить Викторию. Еще никогда в Саммерсете не подавали столько супов-пюре и шоколадных десертов.
Ровена не могла отделаться от мысли, что не все произошедшие с сестрой перемены лежали на поверхности.
— Как думаешь, он попросит ее руки?
Ровена подпрыгнула от неожиданности. Она и не заметила, как сзади подошел Себастьян.
— Не знаю. — Ровена указала на соседнее кресло. — Думаю, ему лучше обождать. Сестре необходимо время.
— Она изменилась, но надолго ли, вот вопрос.
— Остается только гадать, — пожала плечами Ровена, — что она пережила в тюрьме и как на нее повлияло заключение. Я вижу, что Виктория стала намного тише и серьезнее, чем раньше.
— Она знает о Марте и Лотти?
Ровена сделала глубокий вдох, чтобы сдержать готовые прорваться слезы.
— Мне кажется, что их пренебрежение задело сестру больнее, чем приговор. Они знали, что Виктория в тюрьме, но и пальцем не шевельнули. Просто использовали ее, чтобы собрать денег, и бросили на произвол судьбы. Сестра слишком доверяет людям. Вернее, доверяла.