— Что ты хочешь сказать?
— Ровена, я думаю, что из нас получится хорошая пара. Мы оба любили и оба обожглись. А после свадьбы мы получим свободу, и семьи перестанут оказывать на нас давление. Разве это не плюс? — Он повернулся к ней. — Сейчас я не могу представить, что испытаю к другой женщине чувства, которые испытывал к Пруденс. И я видел тебя с Джоном. Ты сможешь любить кого-то так, как любила его? — (Ровена, затаив дыхание, покачала головой.) — Так неужели ты хочешь прожить жизнь в одиночестве? — (И снова отрицание.) — Я тоже не хочу. Думаю, мы сумеем построить неплохую жизнь. Подумай, Ровена. Больше я ни о чем не прошу.
Она кивнула. Горло перехватило от неожиданной доброты. Неудивительно, что Пруденс влюбилась в лорда Биллингсли. О чем думала сестра, когда сбежала от человека, так искренне ее любящего? Или же она так и не узнала о безграничности его чувств? Оставалось молиться, чтобы Эндрю сумел сделать счастливой свою жену, поскольку Ровена не сомневалась, что будет счастлива с Себастьяном, если примет его предложение.
— Я подумаю, — ответила она, когда сумела справиться с голосом.
Себастьян сжал ее пальцы. Они долго сидели в тишине, пока сзади не раздались шаги.
— Так и думал, что найду вас здесь, — произнес дядя Конрад. — Не возражаете, если я присяду? — Граф отодвинул плетеное кресло и оглядел сад. — Филип придумал новый ландшафт для сада, когда ему едва исполнилось шестнадцать. Наш отец не хотел ничего менять, но мать настояла, поскольку ей нравились идеи сына. И разбитый по его плану сад неожиданно стал гораздо красивее старого.
Дядя замолчал. Служанка принесла серебряный поднос с чайником и чашками. Когда она разлила чай и с поклоном удалилась, лорд Саммерсет продолжил:
— Ровена, боюсь, в последние месяцы я забросил свои обязанности по отношению к тебе. — Она попыталась возразить, но граф поднял руку. — Нет, это правда. Меня отвлекали дела и собственное горе. Я знаю, что вы с сестрой считаете меня суровым человеком, отчасти так и есть, но я люблю свою семью и стараюсь всегда поступать так, как велит долг. — Он замолчал.
Ровена сидела, затаив дыхание. Неужели это говорит ее степенный, старомодный дядя? Она повернулась к Себастьяну, но тот недоуменно покачал головой.
— Всю зиму ты чувствовала себя несчастной, и я прекрасно понимаю, какую роль сыграл в твоем отчаянии.
В ушах застучал пульс. Пруденс. Граф говорит о Пруденс. Почему он не хочет назвать ее по имени?
— Но я редко трачу время на то, чтобы сожалеть о содеянном. Гораздо лучше попытаться загладить вину.