В степи, сонной и темной, одиноко, пугающе простонала птица. Золотарев, примостившийся рядом с Камаловым, слегка вздрогнул и пошевелился.
— Ш-ш-ш... — вкрадчивым шепотом остановил его монгол. Он весь подался вперед, бесшумно снял меховой треух с блестящей подвеской и шепнул: — Выпь кричит. Полночь. Вон, — он махнул головой назад, — видишь? Большая звезда за маленькую забежать хочет. — Помолчав, добавил: — А маленькая звезда — ух! — какая злая... Видишь — красным глазом моргает. Война! — Циндап умолк, вслушиваясь в тишину ночи. И черный бездонный провал летнего неба с искрами звезд, казалось, тоже прислушивался к тому, что делается на земле...
— Товарищ старший лейтенант, — шепнул подползший связной, — подполковник приказал взять кордон.
Карпов вызвал командира роты. Сюда, почти к самой линии границы, подошли два взвода.
— Ну, товарищ лейтенант, — Карпов пожал руку командиру роты, — в добрый час! Вот вам проводник, товарищ Циндап. Приказываю кордон взять без выстрела.
Монгол торопливо возился около камня.
— Что делаешь? — спросил его Камалов. Он должен был идти вместе с Циндапом.
— Трубка прячу. Старый трубка, как друг, дороже золота. Помирать надо будет — побоюсь. Трубку жалко станет. Помру — арат найдет, спасибо скажет. Живой буду — сам возьму.
— Пошли? — нетерпеливо позвал Камалов.
Циндап вскочил на ноги и, принюхиваясь, пошел вдоль границы, удаляясь от домика японской заставы.
— Куда? — тревожно спросил Камалов.
— Ветер. Собаки, — коротко ответил Циндап и прибавил шагу. Невдалеке от кордона пришлось залечь в зарослях шиповника, ожидая, пока подтянутся солдаты.
Одна за другой набегали из степи теплые, ароматные волны, действительно похожие на вздохи. Запахи чебреца, полыни, шиповника, дурман-травы, нежный, еле ощутимый аромат колокольчиков, гвоздики и анемон слегка кружил голову. В двухстах метрах тускло светилось окно японского кордона.
Мягко шуршали травы, приглушенно звучали голоса ночных птиц, в невидимом небе висели желтые звезды.
— Ветер, слышишь? — шепнул монгол. — Идти надо.
Камалов не слышал.
— Палец, палец возьми! — Циндап сунул палец в рот и поднял его над головой, Камалов проделал то же. — Ветер, видишь?
— Вижу. — Камалов почувствовал, как мокрый палец стал холодеть с одной стороны.
— Можно двигаться, — сказал командир роты.
— Пойдем по-тиху... животом пойдем. — Циндап скользнул в густые заросли травы, перевитые у корней прошлогодними сухими будыльями. «Вот пошел животом! — восхищенно подумал Камалов, стараясь не отстать от монгола. — За ним верхом не успеешь».