Выстрелы из особняка прекратились. Карпов быстро перебежал улицу. «Наверное, смертник, — мелькнула мысль, — ну, мы сейчас доставим ему удовольствие повидаться с тенями предков». Вот и окно. Он приподнялся на носки и кинул гранату. Бегом — к другому. Вторую! Мысль работала четко: два окна, две комнаты, человек оглушен или убит. Прижавшись к стене, Карпов переждал взрывы. Оконные рамы вылетели. Стекла со звоном рассыпались по мостовой.
...Казимура, оглушенный взрывом, бросил винтовку и заполз в ванную комнату. Что делать? Сейчас они непременно придут сюда! Он кинулся к окну в сад... Крепкая решетка не поддавалась его усилиям. Какой идиот делает решетки в доме! И вспомнил: сюда он запирал непокорных китаянок. Казимура укусил себя за руку. Попался! Теперь смерть. Сунуть бы сюда ту проклятую гадалку. Его блуждающий взгляд упал на ванну...
Карпов прыгнул в окно и зажег фонарик. Золотарев с автоматом наготове осматривал углы. Никого. Взрыв раскидал мебель. Штукатурка со стен и потолка обвалилась. Облака известковой пыли смешались с клубами дыма от тлеющих тряпок, кучей наваленных на полу. Золотарев ногой отбросил парадный китель с погонами майора.
— Важная птица... майор! — усмехнулся он.
Фонарь осветил узкую дверь. Золотарев дал по ней очередь. Сорванная с петель дверь с треском упала.
Они вошли. В ванной комнате разбросаны щепки, дрова, белье. Ванна до краев полна черной жидкости. Карпову показалось странным: для чего налита эта грязь?
— Ну-ка, потревожь, — сказал он Золотареву.
— Вонь разводить... — недовольно буркнул тот и, схватив полено, ткнул им в ванну. Вместе с брызгами показались руки, судорожно хватавшие воздух, а потом голова японца с тростинкой, зажатой в зубах.
— Ох ты!.. — вскрикнул Золотарев, отскакивая к стенке. — Хенде хох!
В комнату вбежал Камалов. Он расслышал возглас Золотарева и, блеснув улыбкой, сказал:
— Это японец, товарищ старшина! Он по-немецки не понимает.
Дрожащий японец вылез из ванны. С него текло. Он снял очки, протер их и, близоруко щурясь, вынул вату из ушей и носа.
— Ну, все равно — фашист! Пусть понимает, — ответил Золотарев на замечание Камалова. — У меня переводчик сердитый: момент — и на тот свет!
— Сорева ватакуси... — Казимура поднял руки, лихорадочно обдумывая: что лучше? Притвориться не знающим русского языка или... Пожалуй, и в самом деле застрелит. Переводчика нет.
— То-то, — засмеялся Золотарев и, обращаясь к Карпову, спросил: — Зачем его в ванну занесло?
— Маро-маро хитрось, — неожиданно по-русски сказал японец и улыбнулся, обнажив желтые зубы — Войенно хитрось... уважаемые капитана росске... — Казимура выбрал из двух зол меньшее. Он стал нарочно коверкать русские слова, подражая русско-китайскому жаргону, который мог знать и простой солдат.