Ивасаки залпом выпил стакан воды. Металл лежал на складах портов Фузан и Нагасаки. Суда под нейтральным флагом, даже под флагом дружественной державы... Безопасность гарантирована.
Гаррисон видел колебания Ивасаки, но главный козырь в этой игре — пять процентов куртажа, дополнительной платы за металл — берег для последнего удара. Эти пять процентов фактически его, Гаррисона, капитал: они даны ему, если, конечно, он сумеет выторговать их. Не впервые приходилось ему представлять деловую Америку за границей, и всегда он имел разницу в свою пользу. И теперь он расчетливо наносил удар за ударом по шатким позициям Мицубиси. Ловко ввернул словечко о домах Мицуи и Сумитомо. Пусть Ивасаки знает: в крайнем случае обойдутся без него.
— Вы забываете, барон, что большую политику делаем все-таки мы, деловые люди. А главным в нашей политике всегда были и, конечно, останутся на вечные времена прибыли.
Все верно! Один из акционеров Мицубиси, император Хирохито, «повелел» начать войну на далеких островах. Другой акционер, военный министр покупает самолеты и суда. Нужда американцев в сырье велика. Значит, есть возможность повысить цены и, может быть, удастся закупить оборудование: война поглощает много моторов.
— Наша сделка связана с известным риском. И, пожалуй, этот риск будет стоить немало, — Ивасаки рассеянно вертел в руках пустой стакан. — «В каждой сделке обеспечивай максимум выгоды, — учил отец, — тогда ты будешь безгрешен перед всеми...»
— О-о-о!.. — понимающе протянул Гаррисон и подумал: «Кажется, из Мицубиси не выжмешь пяти процентов. Ну, хорошо! После победы я верну их с лихвой». — Наши компании понимают ваши затруднения. Предполагая в будущем расширить наши связи, мы согласны увеличить оплату... Сколько?
Ивасаки молчал, не торопясь с ответом. Запросить полтора процента? Вряд ли Гаррисон согласится. Упускать возможность выгодной сделки не хотелось. Но даже одним процентом барон сумел бы заставить молчать самых ярых «патриотов».
— Три процента? О кэй? — быстро сказал Гаррисон и, заметив радостное изумление в глазах Ивасаки, мысленно выругал себя: — «Переплатил, старый дурак!..»
Три процента! Ивасаки почувствовал прилив сил. Сдержав улыбку, он согласно склонил голову.
— Вы человек дела, барон! — воскликнул американец. — Я был уверен, что мы договоримся! — «Черт бы побрал мою торопливость и это постоянное „поскорей, поскорей“ наших фирм!»
— Но мне понадобятся моторы и некоторое электрооборудование, — вновь заговорил Ивасаки, доставая сверток бумаг. — Если вы согласны продавать его по той же цене, как и своему правительству, мы закупили бы у вас... — Ивасаки выпятил губы, — на шестьдесят-семьдесят процентов ваших платежей за сырье.