– Надеюсь, это не розыгрыш? – засомневался Леон Панетта.
– Мы бы не позволили себе тратить ваше драгоценное время на подобные шутки! – язвительно высказалась Лилия Монро.
– Мадам! – Панетта надел на себя маску напускного благодушия, хотя его мозги уже заработали на полную катушку. – Почему вы так агрессивно настроены? Или мне показалось?
– Видите ли, – директор НИИ деликатно кашлянул, – у нас с коллегой возникли некие разногласия по поводу нашего визита к вам. И…
– Некоторые?! Ха! – Монро презрительно фыркнула. – Да полно вам, Ричард! Я считала и считаю, что без ЦРУ здесь не обошлось. Оно должно быть в курсе подобного. Я уверена на девяносто девять процентов! А если я ошиблась на один, последний процент, – она всем корпусом наклонилась в сторону хозяина кабинета и прямо-таки буравила его своими горящими глазами, – то мы вряд ли отсюда выйдем! Если выйдем вообще! Мое мнение – надо было поднимать прессу!
– Ваш директор оказался мудрей! – Леон Панетта замотал головой и впервые за время беседы широко улыбнулся. – И не смотрите вы так на меня. Я ведь смогу принести гораздо больше пользы живым, чем окаменевшим! – Увидев, как Лилия шумно выдохнула и, уже чуть расслабившись, откинулась на спинку кресла, постучал ручкой по бумагам на своем столе. – Если здесь нет никакой ошибки. – Почувствовав желание собеседников возразить, слегка повысил голос: – Ведь вы прекрасно понимаете всю серьезность и опасность положения?! Так почему бы нам, теперь уже совместно, не произвести еще одно исследование? Сообща нам будет это сделать гораздо проще. Тем более, – он опять улыбнулся, – насколько я понимаю, в Пентагон вас не пустили? Ни под каким предлогом?
– Не пустили. – Ричард Гонтери скорбно закивал головой. А Лилия Монро со злостью и подозрительностью добавила:
– Что тоже очень и очень сильно настораживает!
Найденыш. 1993
Несмотря на последние четыре года, отработанных старшим санитаром на «скорой помощи», и почти шесть лет учебы в медицинском институте, Сергей не растерял своего человеколюбия, веры в справедливость и романтической любви в сказку. Выражалось это в том, что он всегда больше, чем любой из его напарников, врачей или иных посторонних, сочувствовал больным, обхаживал их и от всей души старался облегчить страдания несчастных. Да и не только больных или случайно пострадавших, но и таких опустившихся индивидуумов, как пьяницы или наркоманы. Последних в те годы еще встречалось мало, но вот любителей вкусить и перебрать дозу алкоголя всегда хватало с избытком.
Так и тем жарким июльским вечером девяносто третьего года, через неделю после защиты диплома, молодой врач, все еще работая старшим санитаром, чуть ли не грудью защитил совершенно голого подростка, которого безжалостно пинали двое озлобленных, с исцарапанными лицами милиционеров.