Но в этот раз у нее не было сил подначивать мужа. Картины с каждой минутой нравились ей все больше и больше. Они были полны невиданной энергетики, и скучающее лицо мужа едва ли не раздражало.
Кристи чувствовала обжигающий взгляд Воленского и боялась обернуться. Ей казалось, он видит ее насквозь, словно рентгеном просвечивает каждую трясущуюся от напряжения косточку. Она вела себя так, как ведут себя все, кто знает, что за ними наблюдают: смеялась, держала плечи прямо, шагала по-кошачьи, стараясь придать себе привлекательности. Даже зная, что подобное поведение постыдно, запретно, Кристи ничего не могла с собой поделать.
Они-таки поехали на вечеринку.
— Какая разница, где веселиться? — убеждал Джеймс. — Мы обещали вернуться к двенадцати, а сейчас лишь половина десятого. Можем позвонить по дороге Фионе и сказать, что в ресторан не поехали, но все равно собираемся задержаться.
Фиона, сидевшая с детьми, была студенткой и жила на Саммер-стрит с родителями. Ее мать была медсестрой, и этот факт неимоверно радовал Кристи. Ведь если что-то случится с мальчишками (Господи, отведи!), мать Фионы окажет необходимую помощь, поскольку живет совсем рядом.
— Ну, не знаю. Это же чужая вечеринка, — капризно тянула Кристи, втайне надеясь, что ее примутся уговаривать.
— Да хватит уже ныть! — внезапно взорвался Джеймс. — То ты была недовольна, что никто не организовал для тебя вечеринку, а теперь вот отказываешься от прекрасного шанса повеселиться. Ты сама не знаешь, чего хочешь!
Если бы они не поругались на предмет забытого подарка, если бы Кристи не чувствовала себя такой одинокой последние месяцы, если бы ее день рождения не совпал с вечеринкой в честь Кэри Воленского, они никуда бы не поехали. И это не положило бы начало целой цепи судьбоносных событий.
Особняк на Харрингтон-роу оказался огромной постройкой в викторианском стиле, с палевыми стенами и полами, великолепно подходящими для любителей украшать жилище картинами и скульптурами. Правда, для шумных вечеринок дом подходил едва ли, но это не заботило хозяев. Кристи чувствовала себя старой в окружении друзей Эйны, которые пританцовывали под музыку и шумно общались. Эйна сделала неудачную попытку вытащить сестру на импровизированный танцпол.
Джеймс все еще почти не разговаривал с Кристи и позволил какому-то мужчине увлечь себя разговором у окна. Позже выяснилось, что это был давний приятель родного брата Джеймса.
Кристи чувствовала себя покинутой и никому не нужной до тех пор, пока чья-то рука не схватила ее под локоть и не потянула через огромную кухню в коридор, затем через три лестничных пролета наверх, в просторную мансардную комнату, украшенную картинами.