– Представь себе, никогда, – развел руками Илья. – Меня машины интересуют. Я скоро диссертацию смогу защитить на эту тему. В одних только архивах полжизни провел – и в московских, и в местных. А как я «Хорьх» раскопал! Это ж целая история…
Тут Тася поймала себя на мысли, что ей не очень-то интересна история о том, как Илья раскопал свой «Хорьх». Вот если бы он с ума сходил от любви и все было бы, как она мечтала… Вот тогда все его увлечения непременно стали бы и ее увлечениями тоже. А так…
По-прежнему не подозревающий о ее тайных муках Илья тем временем продолжал:
– Вообрази, что эта машина некоторое время принадлежала Герингу, а потом ее долго держали в спецгараже рейхсканцелярии. Лишь потому она и дожила до наших дней. По неподтвержденной информации, на нее имел виды один из наших маршалов. По его приказу автомобиль отправили в Москву, но произошла путаница в документах, и маршалу доставили довольно средненький «Мерседес-Бенц», а красавец «Хорьх» осенью сорок пятого года оказался на военных складах в Литве. На машину сразу положил глаз один из начальников местного НКВД. Однако рассекать по литовским дорогам в то время было небезопасно, потому как бушевала война с «лесными братьями». Да и сама машина привлекала ненужное внимание.
Тася пристально смотрела на Илью. Часть ее сознания внимала его рассказу, а другая часть отмечала, какие у него длинные ресницы и какая темная родинка над бровью… И эта улыбка, от которой стынет сердце! Вот кто настоящее сокровище. И это сокровище почти что у нее в руках. Почти что.
– В общем, особиста несколько раз обстреляли, – продолжало между тем сокровище, – а в последний раз серьезно ранили. Машину запрятали подальше, потом списали как негодную, и ее забрал какой-то шустрый деятель из местных хозяйственников. Не знаю, зачем она ему понадобилась, может, он ее просто из жадности захапал, только простоял «Хорьх» в сарае у него на даче аж до распада СССР. В начале девяностых сын этого хозяйственника переехал в Калининград и забрал машину с собой. Больше двадцати лет «Хорьх» провел в гараже, и вот – я его разыскал.
Илья замолчал, повернул голову и внимательно посмотрел на Тасю. Потом вдруг потянулся к ней и внезапно крепко обнял.
– Таська, я тебя заговорил, – шепнул он и поцеловал ее.
Наконец-то так, как ей хотелось! Страстно. Нежно. Долго. Тася закрыла глаза и приготовилась упасть в бездну. Но вместо этого почувствовала, какие сухие и растрескавшиеся у него губы. Илья целовал ее, а она думала о том, как приятно он пахнет, какая у него жесткая рубашка и до чего холодные на ней пуговицы. Когда поцелуй закончился, Тася испытала облегчение, потому что ей уже давно было нечем дышать.