– Ладно, пойдем в гостиницу, будем плевать с балкона на прохожих, – Макс затушил окурок и поднялся на ноги. – Вставай, а то мне придется тащить тебя силой.
– Я никуда не пойду, – заявила Тася, мотнув головой.
Макс обогнул стол, взял ее под мышки и потащил вверх. Она принялась отбиваться и даже укусила его за руку, но в конце концов вынуждена была смириться, потому что он оказался сильнее. Закинув ее на плечо, он начал пробираться к выходу, отшучиваясь и отмахиваясь от комментариев, которые делали все кому не лень. Возле барной стойки Тасю попытался отобрать у него не в меру ретивый мужик, но Макс легонько пнул его носком ботинка, и тот отстал.
Тася, висевшая на его плече попой кверху, все это время вздрагивала от рыданий и пыталась высморкаться в рубашку своего спасителя.
– Пьяная женщина удивительно похожа на кошку, – проворчал Макс, выбравшись наконец из бара на улицу, – много воплей, когтей, зубов, а в итоге всегда драный хвост.
Он поставил Тасю на ноги и целых полчаса водил туда-сюда по тротуару вдоль гостиницы, заставляя ее глубоко дышать.
– Конечно, ты не протрезвеешь, но хотя бы будешь нормально спать.
Насчет «нормально» Тася готова была с ним поспорить. Потому что сон ее был похож на падение в каменный погреб. Она свалилась в этот погреб, потеряла сознание и очнулась только на следующее утро от громкого стука в дверь. Солнце нажимало на веки горячими пальцами, и глаза не открывались.
– Тася, просыпайся! – донесся до нее голос Макса. – Илья еще спит, у тебя есть шанс прийти в себя до того, как он встанет. Спускайся в ресторан, я закажу для тебя эспрессо. Пару чашек. Или пару кастрюлек, как пойдет.
Со стоном Тася вывалилась из кровати на ковер и на четвереньках двинулась в ванную. Хватаясь руками за умывальник, встала на ноги и долго смотрела на себя в зеркало.
– Нет, мама была не права. Я не похожа на молодую Брижит Бордо..
К завтраку она вышла лохматая, в безразмерном сарафане и темных очках. Очки сразу же упали в кофе.
– Чувствую себя ужасной дурой, – пробормотала Тася.
– Холодный душ – лучшее лекарство от жалости к себе, – сказал Макс. – Думаю, стоит принять его до яичницы.
– Я уже приняла, – ответила Тася. – Иначе у меня ничего не гнулось – ни руки, ни ноги.
– Пей кофе.
– Я вчера тебе столько наговорила…
– Я тебе тоже.
Макс, как всегда, был невозмутим, и эта его невозмутимость действовала на Тасю умиротворяюще. Ей вообще было рядом с ним удивительно хорошо. Так хорошо, что ее это даже пугало.
– Я помню, ты говорил что-то про драный хвост, – простонала она, придерживая руками глаза, которые превратились в стальные шары и так и норвили вывалиться на стол. – Наверное, глядя на меня, ты от души повеселился…