В таком уединении, в такой совершенной независимости, между привидениями, среди вековых сосен протекла мечтательная юность Эверарда. Он не читал никаких книг, кроме книги природы, которая всегда была открыта перед его глазами; он не говорил ни с кем, кроме Гаспара и Джонатана, и то очень редко. Когда какой-нибудь дровосек или крестьянин встречался ему в лесу, он убегал от него, как испуганная лань. Его жизнь проходила тихо и почти без всяких перемен со времени разлуки с Роземондою до 1808 года.
В это время старик Гаспар почувствовал какую-то слабость, которая увеличивалась со дня на день. В одно утро он был уже не в силах встать с постели, чтобы, по обыкновению, выйти к воротам или сидеть у Камина. Он позвал к себе Джонатана.
— Друг мой, — сказал он, — я чувствую приближение моей смерти.
— Это минутная слабость, батюшка, — отвечал егермейстер с невольною тревогой сердца.
— Нет, Джонатан, — возразил старик спокойно, — не долго остается мне жить на этом свете, но я не жалею, напротив, я радуюсь этому. Но прежде чем расстанусь с жизнью, я желал бы сделать два дела. Мне хотелось бы знать, что стало с моею Ноэми: жива ли она, или я встречу ее там. Это желание не исполнится, но другое желание… ты можешь удовлетворить его.
— Говорите, батюшка.
— Джонатан, ужели я не увижу в последний раз нашей Роземонды?
— Завтра, батюшка, я поеду за ней в Вену.
— Благодарю, Джонатан; Бог благословит тебя за это и, надеюсь, позволит мне дождаться твоего возвращения.
На другой день егермейстер в самом деле был в дороге. Далеко провожал его Эверард, который желал бы ехать вместе с ним в Вену, но должен был возвратиться домой, потому что некого было оставить с больным стариком. Было давно за полдень, когда Эверард обнял путешественника и, пожелав ему счастливого пути, медленными шагами пошел домой. Настала уже ночь, когда он вошел в лес, но это была июньская ночь, тихая и ясная. Эверард остановился на одной горе, откуда виднелась очаровательная панорама окрестных холмов и долин, облитых бледным мерцанием луны. Он сел на траву и задумался; он чувствовал потребность оглянуться на прошедшее и подумать о будущем; ему казалось, что наступал новый период его жизни.
Часы этого раздумья пролетели быстро; занялась заря и своим светом увенчала вершину горы, на которой находился Эверард. Мечтатель совершил утреннюю молитву и поспешил домой. Его дорога шла мимо любимого грота; он хотел посетить свое убежище, но вдруг с криком изумления и негодования отступил назад на несколько шагов. На берегу ручья, близ грота, сидел какой-то незнакомец, опустив голову на свою руку. Это был мужчина лет тридцати пяти, с прекрасным и выразительным лицом, в зеленом, застегнутом сверху донизу рединготе, на котором виднелась красная ленточка. В его приемах было что-то воинственное. Вдруг Эверард заметил, что незнакомец плакал, и тотчас почувствовал к нему живую симпатию. После минутного молчания он произнес самым нежным голосом: