— Значит, поклонника нет? Почему же вам не терпится попасть в Лондон?
— Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти из пансиона, а мой ужасный, отвратительный опекун настаивает, чтобы я все каникулы провела в Харрогите.
— А чем Харрогит плох?
— Всем! Там можно умереть от скуки среди стариков и больных. Я была там на Рождество и не видела ни одного мужчины, кроме священника!
Девушка сказала это с таким искренним негодованием, что граф невольно рассмеялся.
— Да, видно, что вы очень страдали, — ответил он. — Но разве вы не можете найти себе более подходящее место?
— Мой опекун считает, что нет. Этот противный человек даже не пишет мне, а на все мои просьбы его поверенный отвечает отказом.
— Да, он, по-видимому, черствый человек, ваш опекун, — согласился граф. — Когда вы приедете в Лондон, то, наверное, устроите ему скандал?
— Вовсе нет! Я не испытываю ни малейшего желания выяснять с ним отношения. От таких людей лучше держаться подальше. Кроме того, он, наверное, истратил мое состояние и потому избегает встречи со мной и не отвечает на мои письма.
Граф повернулся и внимательно оглядел свою спутницу: уродливый капор с синими лентами, простое, невыразительное платье. Девушка, поймав его взгляд, горячо заговорила:
— Вы думаете, что внешне я не похожа на богатую наследницу, но разве это удивительно? Ведь одежду мою выбирает кузина Аделаида, а ей почти уже восемьдесят, и платит за все поверенный моего опекуна.
Она поджала губы, но через минуту продолжила:
— На прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать. Все мои подруги — настоящие, я хочу сказать — еще в прошлом году стали выезжать в свет. Но я в то время все еще носила траур по отцу, и, наверное, это послужило причиной того, что меня не представили ко двору. Но уж в этом-то году я была уверена, что выйду из пансиона и уеду в Лондон.
— И какие основания были у вашего опекуна, чтобы отказать вам?
— Я ведь уже сказала, что этот невежа ни разу не написал мне. После Рождества я засыпала его письмами, но поверенный сообщил, что я должна остаться в пансионе на неопределенное время — до нового распоряжения.
Она вздохнула и добавила:
— Я ждала целых три месяца, а потом приняла важное решение. Отныне я сама буду вести свои дела.
— И что вы собираетесь делать по приезде в Лондон?
— Я хочу стать «божьей коровкой».
— Э... «божьей коровкой»? — переспросил граф.
— Так их называет брат Клэр — Руперт, но, кажется, есть и другое название: «муслиновый лоскуток» или «киприада».
От изумления граф выронил поводья, и лошади припустились галопом.
Он едва успокоил их, а потом спросил: